Но ничто не гарантирует прямого доступа к речи. Вместо речи может звучать простое выражение бурных криков и воплей - галлюцинация. Уникальность рабства или колониализма заключается в том, что они порождают существ, испытывающих боль, - людей, чье существование навсегда перечеркнуто угрожающим Другим. Часть идентичности этих существ включает в себя испытание сужением, постоянным воздействием воли Другого. По большей части их речь страдает от галлюцинаций.

В этой речи центральное место отводится игре и пантомиме. Эта речь, разрастаясь, разворачивается подобно вихрю. Головокружительная и яростная в своей агрессивности и протесте, эта речь "изобилует тревогами, связанными с инфантильными разочарованиями". В процессе галлюцинации, объясняет Фанон, происходит распад мира: "Галлюцинаторное время, как и галлюцинаторное пространство, не претендуют на реальность", поскольку речь идет о времени и пространстве, находящихся "в постоянном бегстве".

Позволить этим раненым говорить - значит возродить их ослабленные способности. В медицинских случаях, которые лечил Фанон, возрождение ослабленных способностей происходило, когда и по мере необходимости, через уничтожение. На смену сеансам наркоза пришла прямая конфронтация с затаенной частью субъекта, той, которая, завуалированная, проскальзывает в интермедиях речи, крика или вопля. Эта агрессивная конфронтация, в пределе нарушающая личность, направлена на разрушение защит, на обнажение части отходов и части бреда субъекта, разделенного в своей радикальной наготе.

После этого испытуемый проходит терапию глубокого сна, которая является королевским путем к амнезийной конфузионной стадии. Вводя субъекта в амнезийную стадию конфузии, он стремится вернуть его к истокам, к моменту "прихода в мир", к началу сознания. Используя электрошок и инсулинотерапию, он идет по обратному пути, отыскивая примитивную ситуацию, с которой ранее сталкивался каждый человек: возвращение в состояние абсолютной уязвимости, взаимоотношения ребенка и матери, гигиенические потребности, сосание младенца, первые слова, первые лица, первые имена, первые шаги и первые предметы. В таком понимании воскрешение - это процесс "растворения-реконструкции" личности. Его конечная цель - заново открыть себя и мир.

Капитализм и анимизм

Кроме того, афрофутуристическая критика гуманизма может быть углублена только путем объединения ее с эквивалентной критикой капитализма.

Три вида движущих сил эффективно двигали капитализмом с момента его зарождения. Первый - это постоянное производство рас, или видов (как это бывает у негров); второй - стремление рассчитать и превратить все в обменный товар (закон обобщенных отношений обмена); и третий - попытка сохранить монополию на производство живого как такового.

Цивилизационный процесс" будет заключаться в усмирении этих влечений и в сохранении, с разной степенью успеха, некоторого количества фундаментальных разделений, при отсутствии которых "конец человечества" станет откровенно возможным: субъект - это не объект; не все можно арифметически подсчитать, купить и продать; не все можно эксплуатировать и подчинить; определенное количество извращенных фантазий должно обязательно подвергнуться сублимации, если они не приведут к чистому и простому разрушению социального.

Эпоха неолиберализма - это эпоха, когда все эти дамбы рушатся одна за другой. Уже нет уверенности в том, что человеческая личность сильно отличается от объекта, животного или машины. Возможно, человек стремится стать объектом в отношении содержания. Больше нет уверенности в том, что производство видов и подвидов внутри человечества запрещено. Отмена табу и более или менее полное освобождение всевозможных влечений с последующим их превращением в столь многочисленные материи.

В бесконечном процессе накопления и абстрагирования - все это фундаментальные черты нашего времени. Эти и другие подобные события свидетельствуют о том, что процесс слияния капитализма и анимизма идет полным ходом.

Это тем более верно, что сырьем для экономики больше не являются территории, природные ресурсы и люди. Конечно, территории, природные ресурсы и люди по-прежнему необходимы, но естественной средой экономики теперь является мир процессоров, биологических и искусственных организмов. Это астральная вселенная экранов, плавных смен смыслов, мерцаний и иррадиации. Это также мир человеческих мозгов и автоматизированных вычислений, работы с постоянно уменьшающимися, все более миниатюрными инструментами.

В этих условиях производство негров уже не сводится к изготовлению социальной связи подчинения или тела добычи, то есть тела, полностью подчиненного воле хозяина, из которого стремятся извлечь максимальную прибыль. Кроме того, если вчера негр был человеком африканского происхождения, отмеченным солнцем своей внешности и цветом эпидермиса, то сегодня это уже не обязательно так. Сейчас мы наблюдаем тенденцию к универсализации состояния, которое ранее было характерно для негров, но это состояние претерпевает обратную тенденцию. Это условие заключалось в том, чтобы свести человеческую личность к вещи, объекту, товару, который можно продать, купить или иметь.

Производство "субъектов расы", конечно, продолжается, но с использованием новых модальностей. Сегодняшний негр - это уже не только человек африканского происхождения, отмеченный солнцем своего цвета ("поверхностный негр"). Сегодняшний негр - это "глубинный негр", подчиненная категория человечества, род подчиненного человечества, который, как лишняя и почти избыточная часть, для которой не нашлось применения, кажется, предназначен для зонирования и изгнания.

Этот "глубинный негр" как род человечества появляется на мировой арене, несмотря на то, что капитализм, как никогда ранее, утверждается в модальности анимистической религии, поскольку прошлый человек из плоти и костей уступает место новому человеку цифрового потока, проникающему отовсюду с помощью всевозможных синтетических органов и искусственных протезов. Глубинный негр" - это Другой этого программного человечества, новая фигура вида и типичный представитель новой эры капитализма, в которой самореализация представляет собой наилучший шанс самокапитализации.

Наконец, если ускоренное развитие технологий для массового использования природных ресурсов было частью старого проекта математизации мира, то сам этот проект в конечном итоге был нацелен на одну цель - управление живым, процесс, который сегодня, как правило, происходит в основном в цифровом режиме. В технетронный век человек все больше и больше предстает в виде потока, все более абстрактных кодов, все более и более забавных сущностей. Поскольку отныне считается, что все можно производить, включая живое, существование воспринимается как управляемый капитал, а человек - как частица системы (dispositif), или, опять же, как часть информации, которая должна быть переведена в код и связана с другими кодами в соответствии с логикой все большей абстракции.

В этой вселенной мегарасчетов зарождается другой режим интеллекта, который, вероятно, можно охарактеризовать как ан-тропомахинический. Таким образом, мы находимся в процессе вхождения в новое состояние человека. Человечество находится в процессе ухода от грандиозных разделений между человеком, животным и машиной, столь характерных для дискурса о современности и гуманизме. Сегодняшний человек прочно связан с животным и машиной, с набором искусственных мозгов, накладок и интерфейсов (de doublures et de triplages), которые составляют основу интенсивной цифровизации его жизни.

В отличие от прошлых хозяев, современные хозяева больше не нуждаются в рабах. Когда