Отец сидел за столом в дальнем конце библиотеки – массивный, седовласый, в плотном твидовом костюме. Хотя помещение было огромным – двойной высоты, со сводчатым потолком и галереей на уровне второго этажа, – огромная фигура Натаниэля Баррена довлела над ним и загораживала даже свет из окон за столом. Казалось, всем своим существом он заполнял все пространство, словно темная мгла. Даже на расстоянии Уильям ощутил запах его лосьона – тяжелый, кисловатый, как перегретое машинное масло – и услышал болезненно-хриплое дыхание.

– Ты опоздал, – пророкотал старик гулким голосом. Такие звуки могли бы издавать скалы, если бы умели говорить.

– Я так не думаю, сэр.

– Не перечь. Ты опоздал.

Старик оперся локтем о стол и постучал по часам. Уильям с трудом подавил желание броситься к нему, закричать, что он явился ровно в десять тридцать. Но он понимал, что это бесполезно. Ему никогда в жизни не переспорить отца, и сегодня он не станет этого делать. Нет такого человека, который бы переспорил Натаниэля Баррена. Да заяви он, что Земля плоская, а Луна сделана из сыра, ему бы и тогда никто не возразил. Поэтому Уильям ждал и, подогреваемый кокаином на границе сознания, убеждал себя, что у него все под контролем, что он сильный. Он ждал, когда отец поманит его пальцем, чтобы шагнуть вперед. Перед столом стояли два стула – богато украшенные старинные стулья с гнутыми спинками и потертыми шелковыми сиденьями. И снова он ждал приказа. Но его не последовало, и Уильям остался на ногах. На камине тикали часы, у отца хрипело в легких. И оба эти звука, казалось, не нарушали тишину, а усиливали, сгущали атмосферу, делали ее еще более гнетущей. Удушающей. Каждый раз, когда Уильям сюда приходил, он чувствовал себя так, словно его заживо похоронили.

«У тебя все под контролем. Ты силен».

– Как вы себя чувствуете, отец? – спросил он.

– Я себя чувствую прекрасно. Спасибо.

В ответ старик не поинтересовался, как обстоят дела со здоровьем Уильяма. Сын пошаркал ногами, чтобы заглушить уже буравившее ему череп похожее на метроном гулкое тиканье часов. Неловкая пауза продолжалась. А затем:

– Собрание директоров, на мой взгляд, прошло успешно.

– Ты так считаешь?

– Джим хорошо подготовил финансовую сторону вопроса.

Отец пригвоздил его взглядом, в котором ясно читалось: «Да что ты в этом понимаешь?»

«Представь себе – все, мерзкая ты тварь, жирный говнюк».

Баррен-старший отвернулся и пошелестел бумагами на столе. Часы тикали, отец сипел, со всех сторон на них давили корешки книг, сотни, тысячи аккуратно расставленных с пола до потолка томов. От этого возникало ощущение, что библиотека обтянута кожей, словно внутренность чудовищного окаменелого желудка. Насколько было известно Уильяму, ни одну из этих книг не открывали и уж тем более не читали. Его дед приобрел их оптом и выставил напоказ, чтобы производить впечатление глубины интеллекта. У Барренов не хватало времени на чтение и культуру. Деньги – вот на что тратили они свое время. Деньги и власть. И в этом смысле Уильям был достойным продолжателем семейных традиций.

– После собрания я разговаривал с Хиллари, – начал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Она считает, что египетский тендер…

Отец оборвал его жестом. Взял со стола какую-то бумагу и, словно адвокат в суде, демонстрирующий присяжным убийственную улику, с явно осуждающим видом помахал ею перед носом Уильяма.

– Ну-ка, скажи, а это что такое?

Так вот в чем причина вызова. Никакой предварительной болтовни – прямо к делу. Уильям так и предполагал.

«Все под контролем. Ты силен».

– Появились кое-какие идеи по поводу компании, отец. Как продвинуть ее вперед, подняться на новый уровень. Я подумал, что вас и совет директоров это может заинтересовать. Я выделяю некоторые…

– Ты считаешь, что корпорации требуются идеи?

Уильям прикусил губу. Он предвидел, что документ вызовет сопротивление, и готовил себя к этому, но, оказавшись в центре урагана…

– Бизнесу постоянно требуются идеи, отец. Как там говорят япошки? Кайдзен. Постоянное совершенствование.

Баррен-старший поерзал на стуле, и его грузная фигура напомнила сыну волну, которая вот-вот обрушится на берег.

– По-твоему, корпорации требуется совершенствование?

«Еще как, – подумал Уильям. – Да, мы огромны, но в то же время неповоротливы. Слишком много ответвлений, метаний в стороны, слишком много балласта. Другие компании сжимаются, модернизируются, адаптируются, перефокусируются. А мы почили на лаврах. Течения меняются, а мы этого не учитываем. Через несколько лет нас подхватит и выбросит на берег. Прочь руки от штурвала, старик! Настало время новому капитану встать на мостик. Я – будущее корпорации “Баррен”».

Вслух же он не проронил ни слова.

– Идеи! – передразнил отец, и его голос рухнул в глубины самого низкого баса. – Совершенствование! – Он потряс головой, и его глаза насмешливо вспыхнули из-под тяжелых век.

– Это только мысли, отец. – Уильям старался взять себя в руки. – Меня тревожит, что мы возлагаем слишком большие надежды на египетский газовый тендер. Если что-то сорвется…

– Все будет как надо.

– Там только что сменился режим.

– С каких пор ты стал знатоком геополитики?

– Я только хочу сказать…

Отец презрительно фыркнул, размахнулся и швырнул странички Уильяму в голову, но промахнулся, и листы, пролетев мимо, упали на ковер, словно мертвая птица.

– Я ввел тебя в совет не для того, чтобы у тебя появлялись идеи, парень. Ты в совете для того, чтобы исполнять то, что говорю тебе я, и не более. Ты возомнил, что лучше меня знаешь, как управлять компанией? Что для нее хорошо, а что плохо?

Уильям еле сдержал желание крикнуть: «Так оно и есть, черт тебя возьми!»

– Я сорок лет управлял корпорацией. «Баррен» – это я. В том, чего достигла компания, только моя заслуга. И вдруг появляется нюхающий кокаин и таскающийся по шлюхам мот и начинает меня учить.

Старик закашлялся, соты его потрепанных легких сдавали под грузом разгоравшейся ярости, лицо побагровело. «Вот бы он сейчас задохнулся насмерть, – подумал Уильям. – Избавил бы нас всех от хлопот».

– Таскающийся по шлюхам мот! – снова начал Баррен-старший, указывая трясущимся пальцем на сына. – И туда же: учит меня бизнесу. Настраивает против меня совет. Идеи! У тебя в жизни не было ни одной путной идеи!

Тираду прервал новый приступ кашля. Старик выхватил из кармана платок и приложил к губам. Сдернул со стоявшего рядом столика пластиковую маску, накрыл ею лицо и отчаянно вдохнул кислород, поступающий по трубке из стоявшего на полу баллона. Глаза сверкали, как шары расплавленного металла. Уильям заставил себя не отвести взгляда, но, Господи, каких это потребовало усилий, всей его воли! Он держался несколько секунд, пока не решил, что добился своего – показал, что его не запугать (хотя на самом деле боялся, боялся до того, что готов был замочить и замарать штаны), и тогда повернулся и пошел к валяющимся на полу бумагам. Наклонился, поднял, разгладил скомканные страницы. Хрипы отца за спиной стали похожи на рык готовящегося к прыжку хищника.