Он был в черном кафтане и таком же черном кожаном фартуке. На голове – алый колпак, закрывающий лицо, с прорезями для глаз и рта. В руке короткий, слегка изогнутый меч с широким клинком – так называемый фальшион.

За палачом торжественно шествовал его подручный, тоже в черном кожаном фартуке. Но без головного убора и с открытым лицом. В руке он зачем-то нес оцинкованное ведро.

Палач приблизился к тележке с колесом, выполнявшей роль лобного места, и обошел ее вокруг. Он как будто присматривался к жертве, прикидывая, откуда начать. Все движения были неторопливы и явно рассчитаны на то, чтобы сильнее завести публику. Наконец палач остановился с правой стороны от приговоренного к казни и поднял вверх клинок.

Тим заметил, что тело Фрола расположили на колесе особым образом, так, что с обода свисали кисти рук и ступни – примерно от лодыжки. А еще через мгновение он понял, для чего это было сделано. Понял, потому что палач нанес рубящий удар и отсек жертве правую кисть.

Фрол истошно закричал. Из обрубленной конечности хлынула кровь, но на землю пролилась лишь малая часть – это помощник палача подскочил и ловко подставил ведро. Затем аккуратно опустил его на землю, достал из кармана фартука шнур и перетянул обрубленную руку.

Палач подождал, пока подручный закончит свою работу, зашел с другой стороны и резким движением отсек жертве вторую кисть. И снова его помощник произвел ту же самую процедуру – подставил ведро под хлынувшую кровь, затем опустил его на землю и перетянул обрубок.

– Зачем они это делают? – спросил Тим у охранника, который стоял рядом и тоже наблюдал за казнью.

– Собирают кровь, чтобы не пропала! – облизнув губы, возбужденно отозвался маркитант. – В трактире для мутов пойдет по тройной цене. Деликатес!

– А ты-то чего облизываешься?

– Ась? – не понял маркитант.

– Отличное зрелище, говорю. Возбуждает, да?

– Да. Раньше, говорят, такое в кино показывали.

– В кино? – теперь уже озадачился Тим. – Что за кино?

– Было такое зрелище – убивали, но как бы понарошку, – сказал охранник. – Ох, говорят, публика и балдела! Но ты все равно не поймешь. Ты смотри лучше, деревня, а то самое интересное пропустишь.

События на арене между тем развивались своим чередом. Палач с помощником продолжили кромсать несчастную жертву, отрубив ей поочередно обе ступни. Тиму это изощренное издевательство вовсе не показалось интересным, невзирая на плохое отношение к Фролу.

Нет, Тим не был чистоплюем. Вид крови его не смущал, как и отчаянные предсмертные вопли жертвы. Но и не возбуждал, в отличие от стоявшего рядом маркитанта.

«От чего тут балдеть? – думал Тим. – От того, что на твоих глазах мучают беспомощного человека? Вот если бы это был враг – другое дело. Тут все что угодно отрубить можно – даже самое деликатное. А смотреть за этим, как в этом самом, в кино, и наслаждаться – нет, непонятно. Фрола даже жаль немного. Хотя и скотина он, конечно, порядочная».

А вот публика на трибунах заходилась от восторга, включая рядовых маркитантов. Те, поначалу хмурые и напуганные, разгорячились и с удовольствием хлопали в ладоши. И даже кричали: «Ату его! Так ему!» А уж мутанты отрывались по полной программе.

Еще бы! Когда еще увидишь, как ненавистного хомо разделывают, словно хоммута, на порционные куски. Да еще сами же хомо и разделывают. Разве не придурки?

– Порядочный мут никогда не будет так изгаляться над собратом-мутом, – обменивались мнениями разгоряченные мутанты. – Просто оторвет голову и съест. А эти голокожие ушлепки целое представление устроили, да еще и на халяву – смотри не хочу. Нет, не зря говорят, что хомо – это тупиковая ветвь эволюции. Вырождаются хомо давно, достаточно на их уродливые рожи поглядеть. В общем, животики надорвешь, будет потом о чем вспомнить и пересказать знакомым.

Но представление еще только входило в основную фазу. Когда палач отрубил Фролу вторую ступню, Тим подумал, что дело осталось за малым – сейчас отсекут голову и покончат с этой тягомотиной. Однако он ошибся.

Голова несчастного Фрола осталась на месте. Хотя сам он, наверное, мечтал сейчас исключительно об одном – о мгновенной смерти. Но те, кто устраивал зрелище, придумали другой сценарий, согласно которому мучения жертвы должны были длиться как можно дольше.

Двое работников подошли к тележке и покатили ее в дальний конец арены – туда, где высились арки стволов дворового дерева-мутанта. Палач с подручным не спеша направились следом. Не дойдя до одного из стволов – рос он уже за ограждением – несколько шагов, подручный снял с пояса моток веревки и посмотрел наверх.

Там, в верхней части ствола, торчали толстые ветви, с которых свисали гибкие ветки-лианы. Но находились они в настоящий момент высоко – в пяти-шести метрах над землей. Подручный сделал на одном конце веревки петлю и, примерившись, ловко накинул ее на толстый сук. Затянул узел. После чего завязал на втором конце веревки еще одну петлю и с помощью палача завел ее Фролу под мышки.

А дальше произошло неожиданное. По крайней мере, неожиданное для Тима, который ничего подобного раньше не видел. В конец веревки, затянутый на суке́, вцепилось несколько соседних ветвей. Они сноровисто потянули веревку на себя, словно были чьими-то руками. Через несколько секунд тело Фрола оторвалось от колеса, на котором лежало, и начало подниматься вверх.

В эту минуту стало понятно, что маркитант еще жив и даже кое-что соображает. Он судорожно извивался и дергался, пытаясь вырваться из петли. Но куда там! Эти беспорядочные движения напоминали агонию и, во многих смыслах, ею являлись.

Секунд через пятнадцать дерево-людоед подтянуло тело на достаточную высоту, и в него впились лианы-вампиры. Они обвили Фрола, словно бинтами, и затянули в глубину своих багрово-зеленых зарослей. Какое-то время там еще что-то шевелилось, напоминая по форме клубок трупных червей, но было понятно, что Фрол уже мертв. По крайней мере, так хотелось думать Тиму.

– Вот и капец Фролу настал, – сказал охранник. – Уж лучше бы его квазимухи сожрали. Хотя… Хрен его знает, что лучше. Паршиво помер, чего уж говорить… Не зря в народе говорят – крысособаке крысособачья смерть.

Тим промолчал. Потому что подумал: при определенных вариантах он сам мог бы оказаться на месте жертвы. В том числе и из-за самого Фрола, обвинившего его в предательстве. Хорошо, что Гермес разобрался во всем и снял обвинение. Но вряд ли оттого, что шибко его любит… Нет, надо от маркитантов валить, пока не поздно. Но как свалишь, если у них в плену Алена?

Тим нащупал в кармане штанов «конфету», переданную Марфой. Было у него сомнение – а понадобится ли ему допинг? Что он, с Зубачом без стимулятора не справится? Марфа говорила, что от этих снадобий иногда крышу сносит. Но если все-таки передала… Эх, жаль, что нельзя с ней переговорить, тогда бы он знал наверняка…

Сейчас же он наверняка знал, что обязан победить Зубача, которого выставили хитроумные шамы. Вот что у них на уме? Гермес сказал, что принял меры. А вдруг они не сработают?