Тим держал в уме предупреждение о том, что допинг надо принять за несколько минут до боя. Но решил, что торопиться не будет. Вот когда увидит Зубача, тогда и проглотит, чтобы уж наверняка. А первые минуты против ворма, пока стимулятор начнет действовать, он как-нибудь продержится. Не такой уж он и страшный, этот «трупоед», особенно по сравнению с Грыжем.

– В правом углу злобный и ужасный ворм Зубач! – хрипло проорал Игнат, стоявший в центре арены. – Он уже рвет и мечет! Встречайте Зубача, дамы и господа!

Публика взревела, приветствуя гладиатора шамов, но без особой экзальтации. Едва Зубач появился из калитки для мутов, как шум на трибунах стих, разбившись на отдельные выкрики. Доносились они в основном с трибуны мутантов, и смысл их сводился к нехитрым пожеланиям: «Убей хомо!», «Порви ему пасть!» и «Спартака на мясо!».

«Пора», – решил Тим и закинул в рот «конфету». Она оказалась горько-кисловатой, и Тим, погоняв ее во рту, проглотил. Затем, вытащив из ножен свой меч-бастард, посмотрел в сторону Зубача.

Мутант, как и Тим, спокойно стоял на месте, косясь на шпрехшталмейстера. А тот тянул с командой «бой» по известной ему одному причине – то ли в ожидании сигнала от помощников на трибунах, то ли просто держал театральную паузу. Публика почти успокоилась, копя силы на новый эмоциональный взрыв, и в этот момент Тим ясно расслышал выкрик у себя за спиной:

– Эй, Геракл! Мы с Кысом ставим на тебя!

Тим на мгновение опешил, а потом резко обернулся. Он не узнал голоса кричавшего. Однако вспомнил странное имя Геракл, которым его несколько раз обозвал в подвале у дампов брат Алены Егор. Ну а Кыс… Кто же забудет Кыса – хромоногую огнедышащую собаку-киборга с танталовыми клыками?

Тим пробежался взглядом по трибуне, пытаясь выцепить из толпы Егора, но никого не узнал. Там стояло человек пятьдесят или больше бородатых мужиков, и лица их при беглом взгляде сливались в неразборчивые пятна. А вглядеться Тим не успел, потому что раздалась громкая трель свистка. И сразу же вслед за ней хриплый голос Игната проорал:

– Гладиаторы, бой!

Тимур медленно двинулся к центру арены, пытаясь привести в порядок взбаламученные мысли. Неужели Егор на Стадионе? А почему бы и нет? Кто, кроме него, может упомянуть о Геракле и Кысе? Ведь Егор при расставании посоветовал: «В крайнем случае укройтесь у маркитантов». Значит, он рано или поздно должен был объявиться на Стадионе. Разумеется, в том случае, если бы выжил. Вот он и объявился.

Появление Егора значительно меняло ситуацию. Теперь он знает, что Тим здесь и как-то попытается с ним связаться. А вдвоем они могут вызволить Алену. Ведь двое – не один. Да еще Кыс…

Но это – потом! Сейчас надо побыстрей разделаться с «трупоедом». Тогда Гермес, возможно, ослабит охрану. Он обещал, что разрешит переговорить с Аленой. А дальше они что-то вместе придумают, как вырваться отсюда…

– Шустрей, парни! – крикнул Игнат. – А то публика уснет.

«Не уснет, – подумал Тим. – Сейчас я им устрою представление».

Известие о том, что Егор жив, воодушевило юношу. «Чем скорей покончу с вормом, тем раньше встречусь с Аленой, – подумал он. – Вот уж она обрадуется, узнав о Егоре. А вместе мы горы своротим».

Тим быстро приближался к Зубачу, пытаясь еще на расстоянии определить его настрой. Но ворм, в отличие от человека, не собирался форсировать события. Заметив, что хомо сам направляется к нему, мутант вообще остановился, приняв оборонительную стойку. И застыл, как памятник уродству, олицетворяющий безумство постъядерной природы.

Одетый в ржавый панцирь, горбатый и кривоногий, с квадратной лысой башкой, «бомж» не производил впечатления грозного бойца. Если он чем и выделялся, кроме уродства, то свисающими ниже колен мускулистыми руками. В правой из них мутант держал булаву со стальной рукоятью, и Тим отметил – это опасно. В сочетании с очень длинной рукой Зубач мог достать его на дальней дистанции – стоило лишь чуток зазеваться. А в остальном – боец как боец, Грыжу и в подметки не годится.

Мысль «Грыжу в подметки не годится» была последней связной мыслью, мелькнувшей в сознании Тима. Потому что дальше ему стало не до размышлений – монотонное течение начала боя резко нарушилось, и случилось это отнюдь не по инициативе Тима. Он находился еще в трех-четырех метах от ворма, когда тот резко выпрыгнул вперед – так, словно в его кривых ногах таились мощные пружины, – пытаясь в прыжке огреть Тима булавой. И это выглядело очень ловким трюком для столь неуклюжего на вид существа.

Тима в который уже раз спасла его чрезвычайно быстрая реакция, а также то, что он успел сконцентрироваться, готовя собственную атаку. В результате атака превратилась в контратаку. Тим отразил удар Зубача, встретив рукоять булавы клинком, а когда мутант, приземлившись, подставил незащищенный бок, тут же рубанул его наотмашь. «Трупоед», демонстрируя чудеса гибкости, отклонил корпус. И все-таки Тим достал его кончиком меча.

Он увидел, как брызнула кровь из рассеченного бока мутанта, и, машинально отметив, что панцирь у Зубача ни к черту, попробовал ткнуть его в бедро. Однако мутант отдернул ногу и, балансируя на одной конечности, исхитрился организовать новую атаку. Именно исхитрился. Потому что крутнулся юлой и, выкинув вперед руку с булавой, дотянулся до живота Тима…

Руго сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв веки. Со стороны могло показаться, что шам закемарил на солнышке, однако он лишь изображал расслабуху. В отличие от Люма, который, вылакав две кружки свежей крови с хитрой добавкой от Марфы, закосел и теперь клевал носом.

Впрочем, пользы от двуглазого шама в сложившейся ситуации так и так было мало. Воздействовать на мозги Зубача он не мог из-за защитного экрана, а сознание Тима не смог бы вскрыть при всем желании из-за блокировки третьего уровня. Эту чрезвычайно сложную задачу сейчас пытался решить Руго, сконцентрировав на мозге Спартака все свои не только телепатические, но и интеллектуальные ресурсы. Потому и выглядел внешне, как сонная квазимуха, а, вернее, как сонная кукла. Но на самом деле шам трудился изо всех сил.

Для снятия блокировки требовалось определить алгоритм, с помощью которого неизвестный умелец, образно говоря, навесил на мозг Спартака замок. Если бы хомо находился в полном распоряжении «трехглазого» – ну, например, сидел или лежал в состоянии гипноза – тот рано или поздно раскусил бы и взломал код. В конце концов, для того и существует связь с космосом, чтобы использовать его безграничные ресурсы. Однако сейчас об идеальных условиях оставалось лишь мечтать.

Ведь все это время Спартак перемещался по арене, сам активно шевелил мозгами, да еще и нервничал, а эмоциональный фон всегда затрудняет телепатические процессы. Вдобавок ко всему мешали помехи, создаваемые защитным экраном. Вот и попробуй в таких отвратительных условиях решить задачу, непосильную даже для мощного компьютера.

Но вождь шамов, разумеется, не собирался отступать. Он понимал, что второго, даже такого относительного, шанса может и не возникнуть. Если Спартак сейчас разделается с Зубачом, то останется лишь одно – дождаться нового поединка Спартака и предпринять очередную попытку по взламыванию кода. Глядишь, и получится.