И эти невежественные глупцы, услышав эту историю, даже не подумали, что каждый из тех сорока воинов являл собой поддерживаемое небесами воинство. Они подумали только о чисто внешнем сходстве, о незначительных обстоятельствах, попав в западню своих гибельных фантазий. Когда они подсчитали, сколько их собралось, то оказалось 400, и в состоянии безумия и безрассудства они представили себе, что согласие среди 400 человек должно быть чрезвычайной силой, и решили завоевать Декан. В этом заблуждении они стали прокладывать широкую, ведущую к разрушению дорогу. На следующий день, хотя их и искали (назди-кан-и-дур), никаких следов не удалось найти. Наконец было получено сообщение об этой сумасбродной затее, и тысячу воинов послали для их поимки. Очень скоро ко двору доставили этих обиженных судьбой людей, связанных за шею и руки. Был вторник40, день, когда Его Величество надевал красное одеяние Марса и восседал на троне гнева и возмез-140 дия. Толпу преступников вывели вперед, группа за группой, каждый из

них получил приговор, определенный его роком и требованием совершенного правосудия. Одних должны были растоптать гороподобные слоны. Многим, кто вознесся над гранью приличия, решили облегчить тяжкую ношу их тел, лишив их головы. Тем же, кто не отличал своих ног от рук и приветствовал бунтарские помыслы, хлопая в ладоши, отрезали кисти рук и стопы ног. Тем, которые из высокомерия (худ-бини — самолюбование) не прислушались к царственным приказам, были отрезаны уши и нос. Другие, прикоснувшиеся кончиками пальцев намерений к грани недозволенного, никогда больше не видели пальцев своих рук41.

После исполнения этих приговоров и приказов пришло время вечерней молитвы. Имам, отнюдь не лишенный глупости, при первом коленопреклонении прочитал суру А-лам тара кайфа — «Разве ты не видел, как...» [Сура 105 «Слон»]. По окончании службы прозвучал приказ о возмездии42, чтобы имам был брошен под ноги слону, так как он, умышленно продекламировав главу о слоне, иносказательно низвел правосудие до тирании и произнес дурное предзнаменование43. Маулана Мухаммад Паргали объяснял, что имам говорил, не поняв смысла Корана. Но так как пламя гнева продолжало бушевать, он не удостоился ответа, услышав лишь несколько бранных слов. Спустя некоторое время, когда свет бесхитростности имама просиял на грани святого сердца [Его Величества], а полыхание пламени гнева было остановлено, он выразил большое сожаление и провел всю ночь в скорби и печали44.

После завершения этого дела Тардибек-хана оставили в Кампа-нире, а падишахские знамена были направлены к Ахмадабаду, и войска расположились лагерем на берегу Махиндри. Имад-ал-мулк набрался храбрости выступить вперед и сделал переход в том же направлении, что и царская армия. Между Нариадом и Махмудабадом45 он неожиданно встретил мирзу Аскари, находившегося в авангарде — в нескольких переходах от главного отряда. Произошло большое сражение, и мирза терпел поражение до тех пор, пока не прибыли Ядгар Насир мирза, Касим Хусейн-хан и Хиндубек с большим отрядом воинов и, развернув знамя удачи, не провозгласили врагу о прибытии царских символов: «Смотри, великая армия прибыла». Звучание этих слов, достигнувших ушей врага, совпало по времени с победой Ядгар Насир мирзы и разгромом его противника. Так как Ядгар Насир мирза стоял во главе всех

сил, основной удар в сражении пришлось принять ему. На стороне врага выступили Алам-хан Лоди46 и некоторые другие, представлявшие оппозицию, пока Имад-ал-мулк не отступил, смертельно раненный. Дервиш Мухаммад Карашир, отец Шуджаат-хана47, принял мученичество в этом бою. Между тем блеск падишахских знамен становился явным, и победы следовали одна за другой. После прибытия возвышенной армии от трех до 141 четырех тысяч врагов были убиты.

Его Величество спросил Худаванд-хана48, возможно ли другое сражение, и тот ответил, что если этот прокаженный раб, подразумевая Имад-ал-мулка, сам принимал участие в сражении, то оно закончено, если нет, то, вероятно, будет еще кровавая схватка. Чтобы это выяснить, послали людей, и с помощью двух раненых воинов, лежавших среди убитых, было установлено, что Имад-ал-мулк командовал сражением сам. На следующий день огромная армия отправилась дальше, а затем сделала привал. Мирза Аскари, как и раньше, ехал в авангарде. Когда армия расположилась лагерем на этой стороне водоема Канкарийя49, мирза Аскари предположил, что, если весь лагерь войдет в город, жители будут обеспокоены. Был отдан приказ, чтобы начальников полиции (ясавалан) расставили у всех ворот города и не впускали никого, кроме мирзы Аскари и его людей.

Армия расположилась лагерем на прекрасном месте у Саркаджа, и на третий день Его Величество в сопровождении многочисленных придворных въехал в город. После этого он уделил внимание делам в Гуджарате и разрешил их должным образом. Хиндубек остался там с большим отрядом, с тем чтобы он мог отправиться на помощь туда, где это будет нужно. Патан был отдан Ядгар Насир мирзе; Бхаруч, Навсари и порт Сурат получил Касим Хусейн-султан50; Камбей и Барода перешли к Дост-беку ишик Аге, а Махмудабад к миру Бучаке.

После решения дел в Гуджарате Его Величество направился в порт Диу. Когда армия покидала Дандуку, находившуюся в 30 косах от Ахмад-абада, из Агры, столицы, пришло известие о том, что, поскольку Его Величество пребывал вдалеке от места Правления, мятежные люди подняли главу недовольства и занесли руку бунта. Явились посыльные из Малвы и доложили, что Сикандар-хан51 и Маллу-хан предприняли военную вылазку и напали на Михтар Замбура, джагирдара Хиндии52, а он забрал свое имущество с собой и пришел в Удджайн, и что все солдаты,

размещенные в разных местах провинции, сосредоточились там, что многочисленные зачинщики бунта собрались и осаждают город, и что Дервиш Али Китабдар (библиотекарь) получил огнестрельное ранение и скончался, а остальные осажденные попросили пощады и сдались. Его Величество вследствие этого решил вернуться и сделать Манду временной столицей, чтобы очистить Малву от мятежей, а также чтобы навести порядок во вновь завоеванном Гуджарате, дабы пламя недовольства, которое разгорелось в казавшейся надежной части империи, могло быть уничтожено. Передав Гуджарат мирзе Аскари и нескольким военачальникам, он повернул свои поводья и остановился в Камбее. Оттуда отправился в Бароду и Бхаруч, затем в Сурат, а оттуда в Азир53 и Бурханпур. Семь дней он оставался в Бурханпуре, а потом покинул его, прошел ниже крепости Азир и упрочил свою власть в Манду. Как только мятежники услышали о возвращении Его Величества, они испугались и попрятались. Его Величество нашел климат Малвы приемлемым для собственного здоровья и сделал многих своих