— Предпочел бы больше никогда не возвращаться к этой теме, — произнес граф с ноткой сочувствия в голосе. — Уверен, что вы испытываете точно такое же желание. Но мне необходимо доказательство кончины вашей матушки.

Скотт поднял опустошенный, унылый взгляд.

— Милорд… ваша светлость. Я ничего не знал. Слышал какие-то разговоры о сложностях с наследованием в семье герцога Дарема, но представить не мог, что моя мать причастна к столь серьезной проблеме. Я ведь даже не знал, что вы герцог! И клянусь всем, что дорого и свято, что не писал этих писем.

Грэшем долго молчал. Противник утратил уверенность и безупречную обходительность и в этот момент выглядел так, как выглядит человек, застигнутый врасплох и вынужденный обороняться, — одновременно шокированным, оскорбленным и разгневанным.

— Мистер Скотт, мне незачем смешивать с грязью имя вашей матери, равно как и подвергать сомнениям законность ее брака с вашим отцом. Напротив. Если бы можно было доказать, что брака с моим отцом не было, я бы счел за честь это сделать. Но если суд решит признать этот брак — кстати, зарегистрированный в таверне возле Флитской тюрьмы каким-то сомнительным священником, у которого и прихода-то своего не было, — и объявит его действительным, то мне придется доказать, что Дороти Суэйн скончалась раньше, чем мой отец женился на моей матери.

— В этом случае ваше появление на свет окажется законным и право на наследование останется за вами, — подытожил Скотт.

Грэшем кивнул.

— Именно так. Буду признателен за оказанное содействие. — Он помолчал и подчеркнул: — Чрезвычайно признателен.

Судя по всему, собеседник понял смысл сказанного, так как глубоко вздохнул и кивнул. При желании Чарли мог бы поставить под сомнение наследство самого Хайрама Скотта. Трудно сказать, какие последствия демарш возымел бы здесь, вдали от бомонда, где родословная решала все, но даже в глуши графства Сомерсет начались бы нежелательные пересуды. Если Скотт хотел сохранить бизнес и привлечь новых инвесторов, подобный удар по репутации был ему совсем ни к чему. А ведь существовала еще и эмоциональная составляющая: каково это — неожиданно узнать о скандальном прошлом любимой матери?

Грэшем мог также разрушить всю схему строительства канала. Да, бухгалтерские книги были переписаны и демонстрировали мнимое благополучие, но хватило бы нескольких острых вопросов, пары критических замечаний или даже требования начать парламентское расследование, чтобы глянцевая картинка мгновенно рассыпалась в прах. Скорее всего, рано или поздно каналу все равно было суждено обанкротиться, но Чарли ничего не стоило приблизить катастрофу.

Однако если Скотт согласится сотрудничать, то заслужит благодарность герцога. Кажется, он отлично это понимал.

— Отправляйтесь в местечко Нанни, в церковь, — негромко произнес промышленник. — Местный священник покажет вам все, что нужно. Там мама выходила замуж и… — он печально вздохнул, — там же похоронена. Ее полное имя — Эстер Дороти Суэйн. Честно говоря, никогда не слышал, чтобы ее звали иначе, чем Эстер, но, очевидно, в Лондоне она использовала второе из имен, чтобы остаться неузнанной.

— Разумеется. — Чарли забрал со стола листки. Он подозревал, что уже знает ответ на последний важный вопрос, однако все равно решил его задать. — Вы сказали, что отправили письма, чтобы оказать любезность. Кому же именно?

Хайрам Скотт нервно сглотнул.

— Одному из наших крупнейших инвесторов. Как-то раз, ради пустого бахвальства, рассказал историю матери. Наверное, хотел похвастаться иллюзорной причастностью к герцогу. Он выслушал с неподдельным интересом и заявил, что когда-то был близко знаком с его светлостью, но уже много лет не встречался. Попросил отправить письма, когда дела приведут меня в Бат или Бристоль, потому что здесь, в Сомерсете, почта работает ненадежно. Этот человек внес в строительство канала очень крупный взнос и поддержал проект в парламенте. Я был рад оказать небольшую услугу… — Скотт умолк и с отвращением взглянул на письма, чувствуя, что невольно затянул петлю на собственной шее.

— Его зовут… — с усилием подсказал Грэшем. Каждое слово отзывалось волной страха.

Скотт посмотрел в глаза и назвал то имя, которого Чарли больше всего боялся.

— Граф Уорли, сэр.

Церковь городка Нанни оказалась маленькой и очень старой, с зубчатой серой колокольней, возвышающейся над аккуратными, окруженными садами домиками. Чарли открыл калитку и пропустил спутницу вперед. По мощеной дорожке они подошли к массивной деревянной двери. Внутри было прохладно и тихо, и Тессе показалось, что она внезапно попала в прошлое: сквозь высокие окна-витражи пробивалось солнце и разноцветными отсветами ложилось на потертый каменный пол. Время здесь остановилось давным-давно: об этом свидетельствовали рыцарские доспехи возле стены, оставшиеся с той поры, когда приходилось защищать церковь от вражеских набегов. Сейчас под древними сводами царил мир, и очень хотелось, чтобы Чарли нашел здесь ответы на свои мучительные вопросы.

Они подошли к резным алтарным воротам, однако навстречу никто не вышел. Граф откашлялся.

— Добрый день, — громко произнес он в пространство, и голос легко взлетел под высокие своды. — Здесь кто-нибудь есть?

Ответа не последовало, и нервное напряжение стало еще более ощутимым. Тесса заглянула Чарли в лицо и предложила:

— Может быть, выйдем на кладбище и сами поищем могилу?

Граф снова посмотрел по сторонам и коротко, сухо ответил:

— Да.

Они вышли на улицу, обогнули церковь и увидели аккуратное, заботливо ухоженное старинное кладбище с ровными рядами могил. Надгробий было не много, а найти надо было захоронение почти полувековой давности, так что особых усилий поиски не потребовали.

— Вот. — Грэшем внезапно замер. Тесса посмотрела на камень. Потемневший от времени и стихии, он стоял на чисто прибранной могиле, украшенной куртинами первоцвета. Стертая, но все еще легко читаемая надпись гласила:

«Эстер Дороти, жена Джереми Скотта,

40 лет от роду,

погребена здесь 7 декабря 1773 г.»

Вот оно, неопровержимое доказательство.

Чарли едва заметно вздрогнул; сжимавшие ладонь пальцы немного ослабили хватку. Только сейчас Тесса поняла, что несколько мгновений не дышала, и наконец-то позволила себе перевести дух.

— Могу ли чем-нибудь помочь? — раздался за спиной приятный голос. На дорожке стоял викарий и улыбался. — Позвольте представиться: Эдгар Томас, священник.

Тесса вежливо поклонилась.

— Спасибо, сэр. Это лорд Грэшем, а меня зовут миссис Невилл.

— Рад знакомству. Ищете какую-нибудь конкретную могилу?

— Да, — вступил в разговор Чарли. — Вот эту. Давно ли вы служите в этой церкви, мистер Томас?

— Без малого двадцать пять лет. — Священник покачал головой. — А мой предшественник продержался больше сорока! — Он взглянул на надгробие. — Вы родственники семьи Скотт?