Возникло ощущение, он бы на месте участкового не просто избежал нашего участия, но и постарался сделать так, чтоб ни меня, ни Андрюхи, там даже рядом не было. Про деда Мотю вообще молчу.

— Да… — Участковый тяжело вздохнул. — Тут видишь, какое дело, Виктор. Сами, что говорится, напросились. Сначала я со своим заявлением о погосте. Вернее, о разрушенной церкви. И кстати, тот материал, который отправил на комиссию в область… Храм, вроде, действительно имеет историческую ценность как архитектурный памятник прошлого столетия. Вот ведь… Даже и предположить не мог. А говорят, мол, да. Надо приводить в порядок. Вроде, предположительно, строил его какой-то известный гражданин.

Ефим Петрович снова вздохнул, потом снял фуражку и уселся на самый край лавочки. Вид у него был расстроенный.

— Теперь вот комиссия приедет. Не знаю, когда именно. Только сегодня сообщили. Ждать надо, чуть ли не со вчера. То есть, вот-вот. О чем и говорю. Нужно срочно все подготовить к их встрече.

— В смысле, все? В смысле, подготовить?— Я напрягся. В голове сразу возникли картинки, как мы с Андрюхой наводим марафет на погосте.

— Так комиссия приедет не только по этому вопросу… Геннадий, придурок… — Участковый осекся, сообразив, ему по должности не положено обзывать людей плохими словами. Но потом махнул рукой. Решил, видимо, Геннадий точно придурок, его можно. — Генка отчитался о прошедшем матче в таких красках, что нас хотят посетить ещё и представители областного спортивного комитета. Мол, правильное, хорошее новаторство в Зеленухах имеется. Надо посмотреть, изучить, разобраться и внедрить в других районах на постоянной основе.

— Какое новаторство? Раньше в футбол не играли разве?

Участковый глянул на меня с таким выражением лица, что стало понятно, спросил я фигню.

— Так, как у нас вышло, конечно, не играли. Особо интересовались командой поддержки, которую, как ты понимаешь, им показывать никак нельзя. Привлекут нас за аморалку. Даже представить не могу, что уж там Геннадий о матче рассказал. Николаич ещё… Совсем умом тронулся со своей поездкой на олимпиаду. Нет бы, сказать, ничего особенного не случилось, обычный товарищеский матч, а он наоборот, всячески эту идею руководства поддерживает. Чтоб ему дали "добро" и транспорт, заодно. Вот к чему я это…

Ефим Петрович в очередной раз вздохнул и посмотрел на нас с братцем. Сидели мы, как всегда, за уличным столом. Я вообще заметил, что с важными разговорами всех распирает именно в момент ужина. Хотя, от предложенной тёткой порции картошки с зеленью и маслицем, участковый отказался. Сказал, кусок в горло не лезет. Потом взял со стола здоровый ломоть свежего хлеба, сунул его в рот и принялся задумчиво жевать, уставившись вдаль. По мне, так все там у него хорошо лезло. Просто, наверное, хлеб лежал на виду, купленный в магазине, и тут Ефим Петрович был спокоен. А картоху тетка принесла из кухни, в закрытом чугунке. Поэтому рисковать участковый не стал. Мало ли, что может приключиться, когда мы с братцем рядом.

— После вашей очередной выходки решил совместить приятное с полезным. Новый у вас срок для трудового воспитания. И заодно порядок в сельсовете наведете. Ясно? Прям завтра утром и отправитесь. Там кое-что покрасить надо. Но это маляры займутся. Пришлю мужиков тогда на помощь. — Озвучил Ефим Петрович, наконец, причину своего появления.

— Я хотела бы помочь…

Все присутствующие уставились на маман. Она только появилась из дома, где благополучно провела весь день за чтением книги. Просто натурально — городская барышня на отдыхе в деревне.

Ефим Петрович, заметив госпожу Милославскую, с опаской потянул с колена фуражку, которую только недавно туда положил, и надел её на голову. Наверное, от греха подальше. Ножниц в руках Светланочки Сергеевны не имелось, как и волос на башке участкового, но он уже знал наверняка, это вообще не является гарантией спокойствия и безопасности.

— Ты? Чем? — Я задал вопрос прямо в лоб.

— Как чем? Руками. — Маман подошла к столу, остановившись практически за спиной участкового.

Он тут же вскочил на ноги. Сделал вид, будто освободил ей место. На самом деле, думаю, решил, нечего любому члену семьи Милославских стоять сзади, без присмотра.

— Я так понимаю, надо срочно навести порядок в сельсовете, причём, не просто капитальный, а чтоб генералов можно принимать…

— Не надо генералов…— Ефим Петрович испуганно посмотрел на Милославскую. — Нам только генералов не хватало тут.

— Я образно…— беспечно махнула рукой маман. — Приедут товарищи из областного центра. Решить вопрос с вашим историческим памятником…Надо же…И заодно по вопросу поездки представителей села на олимпиаду. А ведь приехать они могут прямо завтра. Правильно? Лишние руки совсем не помешают.

Светланочка Сергеевна выставила вперёд упомянутые части своего тела. Мы все уставились на длинные ногти с ярким маникюром и нежную, не тронутую работой, кожу. Милославская поняла, что в данном случае, это не лучший вариант доказать свою полезность, и спрятала руки за спину.

— Ну, я не знаю…— Ефим Петрович, как уже бывало в присутствии маман, сразу растерялся.

Выглядело его поведение не совсем понятно. Будто это не он пришёл нас наказать, а Милославская его вызвала за плохое поведение. Однозначно участковый в обществе Светланочки Сергеевны теряется и робеет. Есть весьма крепкое подозрение, бедолага имел неосторожность увлечься этой женщиной.

— Вы не знаете, а я знаю. Во сколько надо явиться в сельсовет? — Отрезала маман.

— Да часам к девяти хорошо будет. — Окончательно "поплыл" Ефим Петрович.

— Ох, не знаю… — Протянул дядька. — Смотри, как бы ты потом не пожалел…

И вот в который раз я убедился, что Виктор в нашей семье — самый разумный человек.

Правда, Николай Николаич, увидев поутру, как к зданию сельсовета приближается целая делегация, тоже немного занервничал. Видимо, несмотря на головокружение от успехов, которое настигло его после матча, интуиция все равно окончательно не покинула председателя, и он чувствовал возможные проблемы тем самым местом, на которое обычно их находят.

Шли мы, будто рабочие на демонстрации. Впереди — Дед Мотя, Семён, маман. За ними — я и Андрюха. Не хватало только транспарантов.

Дядька где-то раздобыл братцу новые костыли и он скакал рядом, снова на одной ноге. Периодически забывался, опираясь на ту, которая сломана. Похоже, чудо все-таки произошло. Ну, или второй вариант — здоровье у братца неубиваемое. Заживает все, как на собаке.

Переросток вообще пытался объяснить Виктору, мол, все у него хорошо и можно