– Привал, – скомандовал Ворон, на всякий случай сверившись с детектором. – В пределах парка можно перемещаться свободно, но я советовал бы держаться вместе.

Он сел прямо на дороге, привычно не доверяя траве. Денис опустился рядом.

– Думаешь, это целесообразно?

– Ты почувствуешь, если что-то изменится, а ребятам необходима пусть небольшая, но психологическая разрядка.

– Минус два. – Денис запустил пятерню в волосы, зачесывая их назад.

– Могло быть хуже, – заметил Ворон.

– Или лучше.

– Вряд ли.

– Сомы! – выкрикнул кто-то.

– А ну брысь от воды! – прикрикнул Ворон, поднимаясь.

Группа в полном составе застыла на небольшом возвышении. С этого участка пруд был виден как на ладони. В темной воде угадывались черные спины.

Сомы стояли у самой поверхности. Огромные. По самым скромным подсчетам, рыбины достигали в длину метра два с половиной – три.

– Сколько же весит такая зверюга? – восторженно спросил Шрам.

– Триста пятьдесят?

Пух покачал головой:

– Самого большого сома в мире выловили в России в веке девятнадцатом. Длина этой рыбины достигала четырех с половиной метров, а вес составлял триста сорок семь килограммов. Во рту такого зверя мог поместиться взрослый человек, почти не наклоняясь.

– Вот бы поймать, – проговорил Дух мечтательно.

– Как бы он тебя не поймал, – проворчал Ворон. – Дэн, тут ведь «мертвая вода» или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься.

– И что это тогда такое? – спросил он.

Денис пожал плечами.

– Нет… не то что нам не перечисляли, с чем мы можем столкнуться, просто… – Дух смутился, не договорив.

– Аномалия, изменившая физико-химические свойства воды, – отозвался Шрам.

Ворон фыркнул.

– Вот именно. – Дух слегка обиделся. – А на пальцах? Все эти определения нас, как устав, зазубрить заставили, и хоть кто-нибудь объяснил бы, что эта мутота со свойствами означает.

– Она ничего не растворяет, – объяснил Ворон.

– А это плохо?

Сталкер усмехнулся.

– Все соли меньше чем за пять минут полностью выпадают в осадок. Причем при исследованиях случилось это даже в пробирках, которые научники оставляли на берегу, – сказал он. – А плохо это потому, что та же история происходит и с водой в живых клетках: смерть мгновенная. Вне аномалии и вода, и берега стерильны. Абсолютный яд.

Бойцы одновременно отступили на несколько шагов.

– Я так полагаю, парк безопасен именно по причине нахождения рядом такого прудика, – продолжил Ворон. – Хотя я могу и ошибаться.

В этот момент над поверхностью воды появилась большущая голова и втянула в себя воздух. Наверное, когда читаешь про всякого рода страшилки о неприкаянных душах и привидениях, шатающихся по замку, стенающих и гремящих цепями, представляются именно такие звуки. Низкий, заунывный, тяжкий вздох некоторое время висел над прудом, а потом сом ушел в глубину, напоследок как следует саданув по воде хвостом.

Денис понял, что именно этот звук слышал, когда они проходили по проезду Карамзина.

– Вот ведь зверюга, – цокнул языком Шрам.

– Но эти ведь живут тут? – не унимался любознательный боец.

– Эти живут. – Ворон пожал плечами, так же, как недавно Денис. – А еще больше забавного в том, что в Москве максимум, кого удавалось поймать в таких вот прудиках, – щучку. В основном водились караси да ротаны.

– Хочешь сказать, это головешка-переросток?! – Дух, видимо, решил заступиться за чудо природы зонного происхождения. – Так ротаны ж не дышат воздухом, у сомов хоть дыхательные мешки есть.

– Ты действительно ждешь от меня ответа? – Ворон приподнял бровь. – Смею напомнить, я сталкер, а не научник, изучающий рыб. Тем паче в Зоне.

– А помните анекдот про то, как сом шел однажды из одного пруда в другой и по пути покусал собаку? – усмехнулся Шрам.

Ворон глянул на него, потом – на воду и покачал головой.

– Что-то мне расхотелось тут отдыхать, – признался он. – Пойдемте-ка дальше.

До «Созвездия» дошли без потерь и практически без приключений. Квадратное здание из красного кирпича могло показаться чем угодно, если бы не табличка, оповещающая о том, что это ледовый дворец.

– В Сокольниках повеличественнее стоит, – заметил Шрам.

– Сокольники – не окраина Москвы, – напомнил Пух.

– Врываться в двери как-то стремно. – Дух прищурился, осматривая здание. – Никто случайно коньки не захватил, а то я уже представляю себя коровой на льду с автоматом наперевес. Дэн, ты уверен, что они здесь?

– Я уверен. – Денис всматривался в здание не менее пристально. – Только в двери нам не пройти.

– А есть какой-нибудь другой вариант проникнуть внутрь? Гранатами закидать, что ли?

– Лечь! – рявкнул Ворон. Сделал он это шепотом и очень тихо, но интонация дошла до всех.

В этот момент двери открылись, и из них вышли двое мужчин. Один – длинный и узкий в плечах. Второго – низкого и коренастого – вряд ли смогли бы обхватить и два человека. Более всего ему подходило прозвище «человек-куб». Выглядели «белые сталкеры» так, словно о наблюдателях не догадывались.

«Хотя почему это «словно»?» – подумал Денис. Сам он тотчас почувствовал бы направленное на него внимание, но ведь он, по сути, не имел ничего общего с «белыми сталкерами». Зона мнила его одним из «хозяев», но никак не слугой.

Стоило лишь подумать об эмиониках, как перед глазами все замелькало, вынуждая прикрыть веки. На внутренней их стороне будто отпечаталась карта Москвы. Денис разглядывал прямоугольники строений, извилистые улицы и лучами убегающие от центра проспекты. Потом возле очередного изгиба Москвы-реки замерцала серебристая искра. Она пульсировала в такт сердцебиению, а потом начала увеличиваться.

Денис разглядел высоченные даже по рамкам Москвы здания – настоящие небоскребы, широкие улицы и скверы делового центра. Вода казалась серой, отражая нависшие над бывшей столицей тучи. Они отражались и в многочисленных стеклах. Окна не были побиты даже на первых этажах.

Основательно и твердо стояла «Башня 2000», перекинув Багратионовский мост на другую сторону реки. Закручивалась вокруг оси башня «Эволюция», свыше полусотни этажей вышиной. Темный монолит «Империи» будто прижимал к земле любого, осмелившегося взглянуть на него. Денису он казался настоящей обителью зла, но эмионики выбрали своим обиталищем вовсе не его.

«Город Столиц» напоминал неровные башенки, выстроенные гигантским ребенком из зеркальных кубиков. «Башня на Набережной», являющаяся комплексом полукруглых строений, являлась, вероятно, самым большим аномальным очагом Москвы (самым высоким так точно). Еще не добравшиеся до «Москва-Сити» научники предполагали всякое, вплоть до выхода в параллельные миры. Сходились они в одном: в башне полностью отсутствовала гравитация и, возможно, воздух. Любой оказавшийся в ней предмет или существо чувствовало себя будто перенесенным на орбиту или в дальний космос. Такое положение вещей сохранялось на всех восьмидесяти пяти, ста тридцати и двести семидесяти метрах и от высоты никак не зависело.