Немного подумав, Сергей решил, что «платочки» попросту не перенесли движения внутри насоса. И, раздражённо бросив сахар в резервуар, принялся натягивать скафандр — следовало постараться поймать новую жертву. Возможно, даже двух. И, на сей раз, сделать это собственноручно. И каково же было его удивление, когда присоединённый к камере микроскоп подал сигнал «обнаружено движение, включаю запись». Как был — в натянутом до пояса скафандре, с волочащимися по полу рукавами, Сергей кинулся к микроскопу.

Один платочек, подрагивая, буквально обнял своим полупрозрачным телом кубик сахара и, судя по выведенной на отдельный экран многократно увеличенной проекции, сейчас «увлечённо» занимался тем, что создавал в своём теле аналогичные сахарозе пространственные формы. Ещё два пытались подобраться к сахару снизу, то и дело отталкиваясь друг о друга. Рассмотрев их увеличенную проекцию, Сергей узнал пространственные формы полиэтилена и, к собственному удивлению, графита. Несмотря на то, что он искренне не понимал, откуда на Безымянной вообще мог взяться графит, на этом первую часть эксперимента можно было считать успешно завершённой.

Через несколько часов Сергей удовлетворённо обозрел троих очень крупных, можно даже сказать, раскормленных, «платочков», с трудом умещающихся в объективе микроскопа. Существа последовательно скопировали строение молекул сахарозы, целлюлозы, нескольких аминокислот и — как высший пилотаж — целого гемоглобина. Впрочем, материал камеры они тоже не обошли своим вниманием, но как-то очень выборочно — например, добросовестно воспроизвели цинк и медь с латунных деталей камеры, но проигнорировали металло-стекло её стенок. К сожалению, понять, как именно «платочки» это делают, так и не получилось. Сначала аборигены зависали над предложенным веществом, «пробуя» его разными участками тела, а затем немного увеличивались — и в проекции было хорошо видно, как одномоментно на краю существа появляется соответствующая молекула. Причём оригинальное вещество уменьшалось на некий процент, всегда разный, но зафиксировать момент перемещения «откушенного» и приращения его к телу существа так и не удалось. К тому же, новые участки «платочка» состояли из того же, из чего и старые — из водорода, собравшегося в пространственные формы органики. Чего, строго говоря, вообще не должно было происходить. Насос бывшей очистительной камеры даже не пытался создавать давление, при котором существование металлического водорода стало бы возможным.

Сергей уже собирался закончить эксперимент и освободить камеру от не пострадавших «платочков» и от предложенного им угощения, но вдруг вспомнил обстоятельства экстремальной посадки «Дружбы». Особенно то, как Роланд и Кристина стучали по стеклу, а аборигены, вроде как, реагировали на создаваемые стуком вибрации. Это следовало проверить, тем более, что для проверки нужно было лишь принести и установить про-камеру, чтобы заснять происходящее ещё и снаружи.

Подготовившись к эксперименту, Сергей встал боком к очистительной камере и решительно по ней постучал. Аборигены не реагировали. Сергей постучал ещё раз, сильнее, с тем же результатом. Желая проверить — не реагируют ли они на его действия вообще или реагируют, но каким-то неожиданным образом, Сергей включил подсветку. И выругался, а затем протёр глаза древним ритуальным жестом — внутри никого не было. Причём камера по-прежнему была заполнена только углекислотой, в тех же объёмах, что и ранее.

Сергей отправил внутрь ещё один кусочек сахара. Никакой реакции. Добавление в резервуар новых порций прочих веществ, применявшихся для эксперимента, ситуацию не изменило.

Если бы не про-запись исследований Сергей, пожалуй, запросил бы консультацию самого опытного специалиста по психическим болезням космонавтов. Но на про-записи «платочки» был совершенно чётко видны! Вспомнив обстоятельства первого появления аборигена, Сергей пожал плечами и, решив, что хуже всё равно не будет, отправил в резервуар чаинку. И — о чудо! — не прошло и двух секунд, как «платочки» подплыли к чаинке и самый шустрый принялся «жевать» её.

Заканчивать эксперимент однозначно было рано. И обязательно нужно было подобрать ещё какие-то вещества, которые можно было бы предложить аборигенам.

***

Поиски тяжёлых змеев затянулись на несколько дней. К вечеру первого Кристина и Роланд даже засомневались в возможности найти хотя бы одного змея по данным, предложенным Землёй. Только на следующее утро, когда батискаф закончил облетать высокие широты и сместился на несколько градусов южнее, спектрометр впервые сообщил о регистрации приблизительно похожего спектра.

Спустившись по полученным координатам, исследователи обнаружили активно работающего змея — даже без использования каких-то приборов было видно, как его хвосты понемногу раздуваются, заполняясь чем-то, очень нужным его создателям. К сожалению, накачка происходила очень медленно — «хитрец» батискафа счёл, что такими темпами змей заполнится только через шесть – семь дней. И космонавты, отметив место в памяти навигатора, улетели дальше — искать более готовых к отправке роботов.

На следующий день они нашли ещё нескольких — но, к сожалению, совершенно пустых, весящих столько же, сколько весил и первый добытый ими образец.

Несмотря на все трудности и промедления, Роланд был по-настоящему счастлив. Те инопланетяне, о которых он грезил и ради которых отправился в экспедицию, гарантировать успех которой не мог совершенно никто, становились всё ближе и реальнее. Теперь их следы были повсюду: в изрядно надоевшей туманной жидкости, в непонятно как пружинящем под ногами металлическом водороде. Во всём, что напоминало о том, как когда-то раса, обладающая огромным технологическим могуществом, решила заморозить молодую звезду.

И он воодушевлённо искал: самостоятельно, не доверяя приборам, выбегал из батискафа замерять вес и уровень наполненности вновь обнаруженных змеев, пытался найти какую-то систему в их расположении, выстраивал вечерами маршрут на следующий день. И не замечал, что Кристина становится тише и молчаливее не с каждым днём даже — с каждым часом. Она по-прежнему выполняла всю необходимую работу, в свой черёд дежурила у руля, связывалась с Сергеем… Но крайне редко поддерживала разговор, не касающийся её непосредственных обязанностей. И всё свободное время сидела в своей мягкой подвесной койке.

Нужного змея они нашли к вечеру пятого дня, практически добравшись до экватора Безымянной. Всесторонне изучив его, Роланд отправил на «Дружбу» долгожданное сообщение: «Змей наполнится через два часа». И координаты.

И был крайне удивлён, услышав тихие всхлипы из кресла, в котором Кристина дублировала информацию сегодняшнего дня для «Вестника».

— Крис, ты чего, что-то болит что ли?

Опьянённый близостью цели Роланд в принципе не мог представить себе ещё какую-то причину плакать. И как же он был удивлён, услышав тихое:

— Я хочу домой.

Разговорить Кристину до прибытия Сергея не удалось. Раздражённая постоянными попытками выяснить, что происходит, она просто забралась в свою койку