За чахлыми, пораженными непонятной болезнью деревьями обнаружилась еще одна прогалина с качелями посредине. В них сидел ребенок. Ветер бережно раскачивал его, отчего раздавался тонкий заунывный скрип. Небольшой обвал обнажил край гигантской волчьей ямы. Неосторожный шаг, и ухнешь вниз, на колья.

Ульрик осторожно обходил прогалину, раздумывая, что, если сделать снимок лесной чащи и вернуться? Увидеть Механического Человека среди тьмы и деревьев не составит труда, нужна лишь капелька воображения, как вдруг раздался крик.

Без сомнения, кричала Мэгги. Угодила в капкан или что похуже?

Ульрик вышел на очередную прогалину и увидел ее. Мэгги сидела на снегу, обхватив лодыжку. Вокруг вездесущие черные фигуры. Стоят в лунном свете, что струился, будто студеная вода, и улыбаются нарисованными ртами.

– Мэгги?

Она даже не подняла головы. Крик сорвался на всхлипы.

– Мэгги?

Если Механический Человек бродит поблизости, у них обоих серьезные неприятности.

– Ты можешь идти? – Ульрик присел на корточки. – Дай осмотреть рану.

В свете фонарика выбившаяся из-под берета прядь казалась вовсе не зеленой, а серой и тусклой. Зато платье было тем же самым – синим, в красную клетку, с пятном на подоле, только меховое манто исчезло.

Ульрик приподнял голову «Мэгги» и обомлел. В шее ребенка торчал, поворачиваясь, медный ключ. Вместо губ чернела сетка динамика. Ульрик отпрянул. В горле девочки щелкнуло, и крик оборвался. Взметнулись комья снега, слева и справа выросло по решетке. Не успел Ульрик опомниться, как оказался заперт в железной клетке, похожей на ту, в которой перевозил волка, только рассчитанной на зверя покрупнее.

– Маленькой девочке страшно бродить по лесу одной, – раздался за спиной голос. – Как хорошо, что нашелся добрый человек, готовый позаботиться о беззащитной крохе.

Ульрик обернулся и увидел Мэгги – она стояла с накрытым тканью масляным фонарем в руке, цела и невредима. Белое платье, порванное в нескольких местах и запятнанное сажей, придавало ей невинный и трогательный вид. Голос у Мэгги был хриплый, певучий, с нотками издевки. Ребенок? Ну-ну.

– Что ты задумала?

– Блэткочцы глупые люди. Часовика не интересуют куклы, – Мэгги провела пальцем по ржавым прутьям клетки. – Ему не нравится с ними играть. Покричишь для меня? Так Он быстрее придет.

– Обойдешься.

– Как знаешь, – пожала плечами Мэгги и вытащила из сумочки дерринджер.

Ульрик прижался к задней стене клетки, направил свет фонарика в лицо мелкой паршивке. Дважды хлопнуло. Одна пуля просвистела над ухом, другая ударила в бок. Ульрик выстрелил в ответ – гораздо выше и правее, убивать притворщицу не хотелось.

Ульрик пригнулся, шаря лучом фонарика по снегу. Где же она? Ничего не видно, только снег валит сплошной стеной.

Пуля угодила в сумку, пробила фотопластины и застряла в объективе камеры. На этом плохие новости не кончились: замка у клетки будто не имелось вовсе. Напрасно Ульрик светил фонариком, осматривал стены и потолок. Как открывается клетка, было решительно непонятно.

Ульрик ухватился за прутья решетки, глубоко вдохнул, выдохнул. Представил, что стоит на залитом ослепительным солнцем лугу. По траве скользят тени облаков, пряный аромат трав сводит с ума. Сосредоточиться мешали притаившиеся поблизости гигантские часы. Их тиканье напоминало шуршание насекомых в коробке. Оно становилось все громче, громче…

С шумом выдохнув, Ульрик начал растаскивать прутья в стороны. Металл неохотно поддавался, под пальцами крошилась ржавчина. Порезы на предплечье открылись, рукав стал липким от крови.

Еще немного, и залитый ослепительным солнцем луг свернулся до едва различимой точки и исчез, уступив место занесенной снегом лесной прогалине. Впереди вышагивала знакомая сгорбленная фигура.

Ульрик обессиленно привалился к стене. Закрывать глаза, понятное дело, не стал, вместо этого вытащил револьвер, хорошенько прицелился и выстрелил. Потом еще и еще. Выстрелы не произвели на Механического Человека никакого впечатления. Он упрямо шагал вперед, без труда выдергивая длинные ноги из снега.

Тощие руки вцепились в прутья клетки, вырвали из пазов. Еще три выстрела в упор и сухой щелчок. Отбросив револьвер с пустым барабаном, Ульрик достал стилет. На краю прогалины мелькнула вспышка: Мэгги справилась с заданием. Механический Человек обернулся, вдруг потеряв к Ульрику всякий интерес… и направился к Мэгги.

Та, пискнув, бросилась прочь. Еще немного, и Ульрик вновь остался один. Не теряя времени, выбрался из клетки через дыру. Его встретили тупые улыбки манекенов и ветер. Послышались выстрелы – будто дважды хлопнули в ладоши, ветер подхватил сдавленный крик, эхо заметалось по лесу, и наступила тишина.

Фонарик Ульрик включать не стал, обратно мчался по памяти. Ледяная корка под ногами хрустела и проламывалась, тяжелые ботинки вязли в снегу. Вот сейчас покажется знакомая прогалина с качелями, тогда нужно взять чуть правее, мимо места, где стояла Блуждающая Башня, и дальше, к опушке.

Знакомого скрипа было не слышно. Ульрик остановился. Тихо. Включил фонарик, пошарил лучом по мшистым стволам. Меток не видно, зато шагах в десяти сверкнула туго натянутая проволока. Попробовал зайти слева. Прошел совсем немного, и стоп – сразу несколько нитей, будто паутина, преградили дорогу.

Нужно возвращаться – снег быстро заметает следы.

Сначала Ульрик был уверен, что знает, куда идет. Но спустя полчаса уверенности поубавилось. Деревья обступали все теснее, а манекены исчезли вовсе. Наверное, он вырвался из кольца ловушек и углубляется в чащу.

…В бесплодных скитаниях прошло несколько часов. Забрезжил рассвет. Тьма между деревьями постепенно светлела. Батарейки давно сели, и Ульрик выбросил фонарик, чтобы не тащить лишний груз.

Он шел и шел, упрямо продираясь вперед, когда услышал тонкий жалобный скрип. Поневоле обрадовался, ускорил шаг. За стеной колючего кустарника обнаружилась поляна с раскидистым вязом. На его черных ветвях висели манекены. Ветер раскачивал деревянные тела, и ветви вяза жалобно стонали под тяжестью жутких плодов.

Трое были одеты как полицейские – в синие форменные рубашки и брюки. Двое щеголяли в старых поношенных фраках и порванных театральных масках. А вон там… Нет, не может быть! Ветер весело трепал зеленые волосы, раздувал подол заляпанного белого платья. На плече «манекена» сидела жирная ворона. Восковые пальцы впились в ремень сумки с камерой.

За деревьями показалась длинная сгорбленная тень.

Ульрик, подавив отвращение, потянул сумку с фотоаппаратом. Пальцы с синими ногтями неохотно разжались. Постарался унять дрожь, вытащил камеру. Механический Человек шел странной дергающейся походкой, не глядя по сторонам. Скрипу ветвей старого вяза вторило громкое тиканье.

Задняя стенка камеры открыта: Часовик забрал фотопластину. Ничего, остались пять запасных.