У самого своего домика, ну, или пещерки, штурман столкнулся с патрулём, те было шагнули к нему, но рассмотрев офицерский мундир, отсалютовали и прошли мимо. Ивашка взялся за ручку двери и вдруг замер поражённый. Из-под двери сочился свет. Пробивался запах какой-то стряпни и голоса со смехом.Поражённый штурман толкнул дверь и … ничего не произошло – прихожая была пуста. Зато дальше в комнате и на кухне были гномы, Ивашка ясно различил два детских голоса. И тут на него навалился запах домашнего печенья – рыбок. Всё ещё удивлённый сильно, он отодвинул штору, отделяющую кухню от прихожей, и оказался нос к носу с … Натали. Она как раз выходила из кухни с тарелками в руках. И чуть не натолкнулась на моряка.

Очень долго стояли они так, смотря друг на друга. Ища друг у друга перемены. Натали была в простеньком домашнем комбинезончике с повязанным поверх фартуком. И этот домашний уютный вид её так растрогал Ивашку, что в носу защекотало. Он приложил палец к губам, призывая её к молчанию, и тихонько взяв у учительницы тарелки с печеньками, спросил, прижимаясь губами к симпатичному ушку с кисточкой.

- Кто там?

Натали обняла его прижавшись к мокрому мундиру и тоже прижав губы к его уху, так что не понятно было, то ли поцеловала, то ли нет, тихонько прошептала.

- Леночка и Дюшка, - потом отодвинулась от штурмана и критически его с головы до ног осмотрела. Ивашка встретился с её взглядом и без всякой магии прочёл в нём восхищения.

- Мокрый, - произнесла она одними губами.

- Волной на пирсе окатило, - и добавил совсем тихо, - Домой спешил.

- Вот ты и дома, - улыбнулась Натали.

И только сейчас Ивашка, наконец, почувствовал, что да он дома. Жив, здоров, свободен и дома. Из комнаты докатилась волна беззаботного детского смеха. Ивашка подмигнул учительнице и с тарелками, полными печенья, шагнул в комнату. И не узнал её. Угол завален какими-то свёртками, узлами. На стене, против камина появились полки, заставленные книгами. Кровать большая появилась. Не жилой вид. То ли кто приехал, то ли уезжает.

- Ивашка! – и маленький сорванец бросился моряку на шею. Тот только успел руки с тарелками развести.

Позже, сидели за столом, пили кофе, и, перебивая друг друга, рассказывали, с кем что произошло. Ну, с Ивашкой понятно и ночи не хватило бы слушать о его приключениях, поэтому он пообещал всё завтра рассказать. А вот историю учительницы и Дюшкину слушал сжав кулаки, и желваки на скулах только играли.

Глава 22

Событие двадцать четвёртое

И все-таки, как хорошо дома! Так тепло, уютно, нет лучше места на земле!

Рэй Брэдбери

Когда гоблины напали на город, Дюшка был в школе, Натали с Леночкой тоже. А школа ведь почти у моря. Так что пираты чуть не первой её захватили, ну, и давай детей хватать, да на верёвки привязывать, к кораблям тащить. Дюшку с Леночкой тоже схватили, но пока вели, парнишка незаметно из кармана ножичек вынул. Это был подарок Ивашки и гномик с ним не расставался. Тихонько перерезал свою верёвку, потом у девочки, и, схватив её за руку, бросился бежать в ближайший переулок. Гоблины заметили, побежали следом, громыхая своими сапожищами. А переулок забором заканчивался. Гоблин Леночку схватил за руку, да как дёрнёт её к себе, та в крик. Пират с такой силой дёрнул,

что руку сломал. Ну, а ему-то что, кричи не кричи, знай, тащит за собой. Дюшка подбежал к нему и со всех своих мальчишеских силёнок воткнул нож в руку. Гоблин от боли и неожиданности Леночку отпустил, и ребята успели через забор перебраться, и пока гоблин за их спинами в порыве ярости сокрушал забор, успели закоулками далеко от моря убежать. Спаслись, в общем. Только вот рука у Леночки, что-то не срастается, видно сильно её пират раздробил.

Натали в это время выводила тот класс, где урок вела, в безопасное место и о судьбе детей не знала. Волновалась сильно. Нашла их только тогда, когда стражники и моряки гоблинам отпор дали – у своего дома. А дома, как такового, и не осталось. Развалили. Хорошо хоть не сожгли. Самое ценное и необходимое собрали и пошли к домику, где Дюшкины бабушка с дедушкой жили. А там горе. Дом сгорел дотла, а с ним и старики. Даже хоронить нечего. Решили к Ивашке идти, мальчик, еле живой от горя и усталости, дорогу среди развалин показал. Здесь пока и устроились. Потом от Натали все, какие могли, вещи потихоньку перенесли. Обживались. Губернатор обещал помочь дом восстановить, но кто строить-то будет. Мужских рук нет.

Ивашка выслушал до конца и хоть понимал, что не к месту вопрос, столько горя кругом, а он тут со своим, спросил, не утерпел.

- Пластинки и карты целы?

- Да, всё на месте, - Дюшка кинулся в угол и вытащил тубус и завёрнутые в тряпочку пластинки.

Ивашка осторожно развернул синий лоскуток и с тревогой разложил веером блестящие прямоугольнички с загадочными буквами. Потом порылся в своей котомке и достал ещё пластинки, сложил вместе. Оглядел притихших гномов и, грустно улыбнувшись, сказал:

- Если верить одному колдуну, (Я вас завтра познакомлю), то нападение гоблинов - их работа. Они притягивают несчастья. Это их было три, а теперь вон сколько. Что же делать?

- Из-за этих пластинок? – не поверила Натали. Она осторожно, словно об них можно обжечься, взяла пластинки в руки и повертела в разные стороны, будто ища на них, что ни будь, чего раньше не видела, - Но ведь я их сотню раз в руках держала.

- Вот именно поэтому, - Ивашка взял у неё пластинки и завернул в ту же тряпочку голубенькую.

- Ну, так и выбросить их и всё, - вмешался Дюшка, - сколько тогда из-за них бед и дедушка с бабушкой, и тебя с Толстуном посадили, и у Леночки вон рука не заживает.

Ивашка продолжал аккуратно заворачивать пластинки.

- Нельзя их выкидывать. Это не простые пластинки –