В конце концов мои вечерние приключения закончились. Конвоир, бросив в спину несколько ругательств, ушел восвояси, а я под наблюдением хмурого мужчины в форме отправился в барак. Про нож, спрятанный у меня в сапоге, так никто и не вспомнил.

***

Утро понедельника началось совершенно обычно. Под ругань и крики охранников “чистые” поднимались со своих мест, чтобы через пять минут оказаться на улице, выстроившись в неровную шеренгу. Быстрый пересчет, и нам дается немного времени на гигиену и прочие надобности организма.

Таскаться с ножом за пазухой мне совершенно не хотелось, его время еще придет, но точно не сегодня. Однако оставлять оружие в бараке явно не стоило, как знать, может пока нас нет, охранники проводят там обыски.

В итоге, место для кинжала нашлось возле уличных туалетов. Подгадав момент, когда на меня никто не смотрел, я сделал вид, что запнулся о деревянный порог и расшиб палец на ноге. Сняв для вида сапог, чтобы осмотреть ступню, закрыл телом выпавший нож и осторожно запихал его в густую траву. Схрон получился, конечно, не самый грамотный, но это всяко лучше, чем таскать опасную железку с собой. Если меня с ней кто-нибудь спалит, то ни о каком побеге думать уже не придется. Трупы к размышлениям как-то не склонны.

Сегодня меня поставили работать в теплицы. Духота там стояла страшная, сразу вспоминалась первая ночь в стартовой деревне, но даже там было не так жарко. Задачу “чистым” поставили простую - вытащить из грядок старую землю и заменить ее на новую. Казалось бы, ничего сложного, но через пару часов такой работы все мы, промокли до нитки. Пот тек градом, заливая глаза и стекая на землю крупными каплями. Радовало только, что водой нас никто не ограничивал. Прямо сейчас другая группа рабов усиленно крутила деревянный ворот, выкачивая из недр земли жидкость, а та потом распределялась по городу, попадая в том числе и в тепличные накопители.

Чтобы выполнить норму, пришлось работать практически без перерывов. Хорошо хоть из-за адских условий нам немного сократили время пребывания в теплицах, иначе тепловой удар неминуемо выкосил бы половину бригады. Помимо всего прочего, своим присутствием не раздражали охранники, в стеклянную парилку они заходить не слишком любили, так что веселые подбадривания, сдобренные порцией мата и периодическими ударами дубинок, сегодня обошли нас стороной.

Под вечер я мечтал только о холодном, а лучше ледяном душе, но получить мог разве что обтирание теплой водой из общей колоды, стоявшей возле барака.

Основная масса “чистых” еще не вернулась с работ, и у нас появился целый час свободного времени, но не успел я расслабиться, как двери барака открылись, и громкий голос потребовал меня на выход. В голове тут же вихрем пронеслись сотни предположений, кому я мог понадобиться и зачем. Неужели Симонов все-таки сдал нас с Машей? Или может Крест вспомнил про нож, вытащенный с арены? Или Лиза решила как-то поквитаться за смерть Федоса? Вариантов масса, и все они - хреновые, вряд ли меня решили позвать, чтобы похвалить за хорошую работу, если охраннику понадобился зачем-то “чистый”, жди беды.

Бежать было некуда, да и бесполезно. Поднявшись с кровати, я медленно шагал к выходу, чувствуя, как над головой повисло лезвие гильотины, и совсем не удивился, когда увидел перед бараком двух охранников и одного вооруженного рейдера.

19 Глава

Крупный, бритый почти налысо мужчина, очень недобро смотрел на меня, покачивая в руке длинный и без сомнения очень острый кинжал. Причем особое внимание рейдер уделил моей правой руке.

- Подойди ближе, - приказал бугай. - Сразу говорю, чтобы ты убегать от меня не начал. Я тебя сейчас грохну - неделя была неудачной, просрал две жизни, надо восполнить, а у тебя лишние полоски есть. Да ты не тушуйся, сделаю все быстро и почти не больно.

- Крест в курсе? - спросил я.

- Еще бы. В отстойнике должны жить “чистые”, так что пора, парень, стереть ненужные линии с руки.

Удар рейдера был действительно очень быстрым и точным. Молниеносное движение, и кинжал входит мне в сердце. Мир накрывает темнота, срабатывает “предвидение”, и вот я вновь вижу рейдера с занесенным оружием. Кто бы знал, скольких усилий мне стоило выдержать еще один смертельный удар, и не попытаться при этом уклониться или блокировать выпад. Не время, нельзя сейчас показывать мой главный козырь, в будущем он еще ой как понадобится, и, надеюсь, произойдет это очень скоро.

Перерождение.

На выходе из часовни меня поджидал все тот же рейдер. Он спокойно стоял, прислонившись к бревенчатой стене дома, подкидывая и ловя от безделья нож, дважды проткнувший мое сердце. Гадство! На моей робе еще не высохла кровь от предыдущей смерти, а теперь придется испытывать все это еще раз. Сколько уже раз я погибал в этом мире, если учитывать “предвидение”, пять, шесть? Видимо, придется потерпеть еще пару.

В конце концов, я стал действительно “чистым”. Рейдер без злости и особых эмоций воспользовался кинжалом, лишив меня возможности вернуться в этот мир после гибели. На правой руке не осталось ни единой линии. Новых перерождений не будет, и в следующий раз смерть все-таки заберет мою бренную тушку в свои костлявые руки. Теперь, если задуманный побег обернется неудачей, то на этом все - конец. Впрочем, а есть ли разница, с каким числом полосок на руке подходить к задуманному? Будь на моем предплечье хоть десять черных линий, это ничего не изменит, если побег провалится, живым из Лесного мне уже не выйти. Крест будет раз за разом отправлять меня на перерождение самыми болезненными способами, так что, может оно даже и к лучшему - меньше мучиться придется в случае неудачи.

После второго возрождения, из часовни я выходил с большой опаской, но давешнего рейдера поблизости не оказалось, вместо него, демонстрируя всю скуку солдатского быта, считал ворон обычный охранник, назначенный на роль конвоира. Молодой парень, позевывая и почесываясь, поднялся с земли и, не говоря ни слова, жестом показал, чтобы я двигался к проходу в стене.

По возвращению в отстойник меня ждали сразу два неприятных сюрприза: во-первых, я пропустил ужин и теперь до утра придется терпеть сосущее чувство голода, а во-вторых, в бараке открылась весьма интересная картина - на моей кровати, покачивая грязными ногами, демонстративно разлегся Коготь.

Увидев меня, мужчина тут же поднялся и в сопровождении трех своих друзей подошел ближе.

- Ну, че, утырок, - усмехнулся Коготь, - теперь ты с нами наравне - чистый, аки ангел. Я, братец, если что, обид не забываю. Пора поквитаться.

Гроза барака рисовался перед окружающими, показывая свою наигранную крутость. Непонятно только зачем, неужели он действительно думает, что такая показуха добавит ему авторитета среди рабов?

- Дорогой друг, - сказал я устало, - давай, кое-что тебе проясню. Вчера вечером я завалил одного из охранников этого чудного места, так что вполне вероятно, на следующей неделе мне снова предстоит выйти на арену, но против куда более сильного противника, победить которого не получится при всем желании. А теперь ответь, пожалуйста, на вопрос: боюсь ли я тебя и смерти вообще, если жить мне осталось меньше недели? Вы можете попытаться побить меня толпой, не исключено, что у вас это даже получится, но если я не сдохну, то тебе, Коготь, после этого останется совсем недолго. Надеюсь, ты меня услышал.