Коготь несколько секунд молча буравил меня ненавидящим взглядом, не зная как ответить, но, в конце концов, просто отступил в сторону. Страх. Он зачастую управляет даже очень сильными людьми, чего уж говорить про моего собеседника. Загнанная в угол крыса атакует без раздумий, и только глупец будет ее провоцировать. Коготь это прекрасно понимал. Человек, которому нечего терять, способен на любой поступок.

Видимо, мои слова все-таки возымели действие, так как ночью никто не попытался меня придушить или избить. Оно и понятно - зачем рисковать, если через неделю твой враг сам откинет копыта. Причем, в этом никто особо не сомневался. Насколько я понял, Кресту рабы нужны постольку - постольку, так что не будет он меня оставлять в живых, ему проще избавиться от потенциальной проблемы, чем держать человека в отстойнике долгое время. Да уж, кто бы знал, что отказ переспать с Лизой так сильно усложнит мою жизнь. Обычно бывает наоборот.

Следующие три дня я провел как на иголках, постоянно ожидая, что о моих намерениях сбежать из Лесного станет известно. Слабых мест в плане было предостаточно: начиная с Насти, которая могла пойти в отказ или случайно проболтаться, и заканчивая нежеланием Симонова отдавать карту окрестностей. Однако, шло время, а в отстойник так никто и не явился, с целью казнить несостоявшегося беглеца. Охрана даже за убийство Федоса мне не предъявила, что мне показалось достаточно странным, но, если подумать, причиной такого безразличия к судьбе коллеги, скорее всего, было влияние Палача. Мужчина очень не любил бессмысленные наказания “чистых”.

Утро пятницы началось как обычно: подъем, умывание и быстрый завтрак, состоявший из осточертевшей бурды, которую я, тем не менее, съел без остатка - неизвестно когда удастся поесть в следующий раз.

Нож, заныканный возле сортиров почти неделю назад, спокойно дождался своего владельца. Забирал я его по той же схеме, что и прятал - споткнулся, присел, убрал покрывшийся налетом ржавчины кинжал в сапог. Мои манипуляции остались незамеченными, и вскоре группа из двадцати “чистых” отправилась на поля. По традиции нас сопровождали три охранника, вооруженные дубинками и пистолетами.

На этот раз рабам предстояло подготавливать землю к посеву, но так как техникой или хотя бы лошадьми город не обладал, то все работы по рыхлению почвы приходилось делать вручную. В связи с этим, телега, которую тащили два человека, была наполнена лопатами разной степени изношенности.

Прибыв на место, охрана по традиции вольготно расположилась возле повозки, а “чистые”, разобрав инвентарь, принялись за возделывание длинного и сильно заросшего сорняками поля.

Утреннее солнце едва-едва взошло над горизонтом, и кроме нас за пределами Лесного не было никого. Я то и дело бросал украдкие взгляды в сторону городских ворот, надеясь увидеть возле них знакомую женскую фигуру. Если Маша сегодня не появится, то, скорее всего, моя история вскоре подойдет к концу, даже если я смогу перебить охрану, соваться в незнакомые земли без карты зон - форменное самоубийство.

Спустя час из города начали постепенно подтягиваться люди. По двое, по трое или небольшими группами они распределялись по полям, но Ершовой среди них я не видел.

Не удалось. Девушка, скорее всего, не успела получить карту или не смогла. Именно так я думал, судорожно перебирая в голове варианты дальнейших действий, но спустя еще какое-то время, на дороге, ведущей из Лесного, показалась стайка горожанок, в числе которых, вооружившись лопатой, гордо шагала Маша. Не знаю, чего она там натворила, но, судя по числу наказанных женщин, это была какая-то массовая драка. Впрочем, нашел чему удивляться, хорошо, если без серьезных травм обошлось.

Наверное, если бы не короткая прическа и характерная походка, Ершову я бы даже не узнал, так как одета она была в какой-то потрепанный спортивный костюм, полностью скрывающий особенности фигуры. Другие женщины, в отличии от Маши, предпочли вполне стандартные наряды, и даже для работы в поле постарались выбрать более-менее красивую одежду.

Возглавляла это шествие дородная матрона, опирающаяся на длинную палку. Складывалось такое ощущение, что даму прикрепили к группе в качестве надзирательницы, а своим батогом она собирается понукать особо ленивых представителей прекрасного пола.

Участок для работы женщинам выделили на нашем поле, но с противоположного его края, так что между мной и Ершовой было метров двести - триста. Расстояние хоть и не слишком большое, но разглядеть друг друга мы могли с трудом, к тому же девушку постоянно загораживали другие работницы. Ситуация достаточно неприятная, и не исключено, что Маша может проморгать начало моей атаки на охранников, однако с этим приходилось мириться - изменить что-то я не имел возможности, так что мне оставалось лишь надеяться на внимательность напарницы.

Как и рассчитывал, ближе к обеду охрану окончательно разморило. Один из них вообще прилег отдохнуть в тени тележки и, натянув на глаза кепку, спокойно посапывал. Остальные двое хоть и бодрствовали, но на “чистых” практически перестали обращать внимание. Разве что иногда, то один, то другой охранник поднимался, неспешно осматривал плоды нашей работы, выдавал пару ругательств и напоминал - если мы не выполним норму, то еды не получим. Угроза была вполне реальной - пару раз “чистые” уже оставались без вечернего пайка, и теперь, дабы не лишиться баланды, рабы впахивали не покладая рук.

Лучшего момента для нападения трудно было сыскать, осталось лишь подобраться к охранникам на расстояние удара ножа, и сделать это было не так уж и сложно. Ставим лопату под углом, посильнее нажимаем на вытертый до зеркального блеска черенок, и уставшее дерево с хрустом ломается.

- Куда собрался? - отреагировал на мое приближение один из солдат.

- Лопата сломалась, - ответил я, показывая деревянный обломок.

- Вот вы уроды криворукие, - плюнул на землю мужчина, подкрепив свои слова матерной фразой, - брось ее и возьми в телеге другую. Еще раз сломаешь, я тебе этот черенок в жопу засуну и работать в таком виде заставлю. Будешь, как та жаба с соломинкой прыгать.

Выдав столь грозное предостережение, солдат немного расслабился, позволив подойти к нему почти вплотную, второй охранник вообще на меня не обращал внимания, и, стоя неподалеку, лениво жевал сорванную травинку. Подумаешь, какой-то “чистый” сломал лопату, чего он там не видел.

Удар я нанес со спины. Да нечестно, да подло, но о какой чести можно говорить, когда ты один против троих? Сделав вид, что полез в телегу за новым инструментом, я дождался, когда солдат отвернется и, выхватив из голенища сапога нож, сблизился с охранником, после чего одним мощным ударом вогнал лезвие кинжала ему в основание черепа. Предсмертный хрип и моментально обмякшее тело одно однозначно говорило, что как минимум одного противника я могу не опасаться.

Тут же, не теряя лишней секунды, активирую “каменную кожу” и пытаюсь напасть на второго противника, но тот оказался куда проворнее, чем того хотелось и, стоило оказаться с ним рядом, как сокрушительный удар кулака смял мне ребра едва ли не до позвоночника. Кожа выдержала, а вот кости - нет.