тише с каждой секундой, а затем и вовсе стих. В доме воцарилась тишина, Ён Джун и Сон Ён остались в комнате совсем одни. Каждый из них смотрел друг на друга глазами, полными ненависти.

Ён Джун первым нарушил молчание:

– Если тебе от этого станет легче, то скажи все, что думаешь на самом деле, не надо сдерживаться и лицемерить. Просто скажи прямо мне в лицо, что ненавидишь меня. Что презираешь меня. Мне плевать, простил ты меня или нет. Если ты меня простишь, я всё равно не собираюсь быть благодарен тебе за это. А если и не простишь, то тем более мне будет все равно до тебя. Потому что в любом случае я не помню ничего из того, что тогда произошло.

– Ли Ён Джун, ты… У тебя и правда нет ни грамма совести…

– Думай, как хочешь. Мне всё равно.

Ён Джун бросил на брата взгляд, полный презрения и жалости, и резко развернувшись, вышел из комнаты.

* * *

Госпожа Чхве пришла в себя, когда они с мужем уже почти приближались к дверям спальни на втором этаже. Медленно переступая с ноги на ногу, она вдруг разрыдалась:

– Дорогой… Дорогой, я… У меня так болит за них сердце. Я больше не могу на это смотреть.

Президент Ли был весь погружён в раздумья, но, глядя на жену стеклянными глазами, он вдруг произнёс кое-что неожиданное:

– Знаешь, когда ты там внизу внезапно произнесла прежнее имя Ён Джуна…

Президент Ли заметил, что, услышав это имя, удивился только Сон Ён. А вот Ён Джун и бровью не повёл, словно прекрасно знал об этом.

– Понимаешь, честно говоря, я давно это подозревал, но… Тебе не кажется, что к Ён Джуну каким-то образом вернулись воспоминания?

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Нет, ничего. Не обращай внимания. Это всего лишь мои напрасные опасения.

#Порция рамёна

В пустынном переулке выл ледяной ветер, а его холодные порывы проникали сквозь плотную ткань пальто.

Ён Джун стоял, облокотившись спиной на кузов машины. Положив в рот сигарету, он достал из кармана зажигалку и, щёлкнув ею, поднёс её к губам. В оранжевом огоньке пламени показалась далёкая сцена из прошлого.

– А как тебя зовут?

– Сон Хён. Ли Сон Хён.

– Сон Хон?

– Нет. Меня зовут Ли. Сон. Хён.

– Ли Сон Он.

– Ты… А ты и вправду глупая. Такое ощущение, что разговариваю со своим старшим братом.

– Ого! У тебя и брат есть?

– Ага. Есть там один, с тыквенной башкой.

– Тыквенной?

– Ага. У него не голова, а тыква на плечах.

– Вау, классно!

– У него голова вместо тыквы, при чём тут «классно»?

– Я завидую! Я просто обожаю тыкву!

– Даже не знаю, мне сейчас плакать или смеяться.

– А вот у меня нет собрата, только старшие сёстры. Они постоянно меня бьют и всё отнимают. А когда мы играем в куклы, мне достаются только самые некрасивые. Вот бы и у меня был тыквенный собрат! Как бы было хорошо!

– Ну во-первых, не собрат, а брат. А во-вторых, старшего брата у тебя уже никогда не будет. И лучше даже не мечтай об нём. У меня он есть, и посмотри, что со мной случилось. Как только я выйду отсюда, первым делом награжу этого козла хорошеньким апперкотом…[43]

– А что такое апперкот? Это съедобно?

– Таким малышкам, как ты, об этом лучше не знать.

– О! Сон Ён! У меня идея! Если тебе не нужен твой собрат, то просто отдай его мне!

– Меня зовут Сон Хён! Сколько раз тебе говорить? И не собрат, а брат. Когда же ты наконец запомнишь, дурочка!

– Ми Со не дурочка! Мне всего пять лет, а я уже читаю лучше, чем мои старшие сёстры, которые сейчас ходят в садик.

– Шутишь, что ли? В твоём возрасте у меня уже все энциклопедии мира от зубов отскакивали.

– Отскакивали? И что? Ми Со тоже умеет отскакивать! Высоко-высоко могу прыгнуть! И даже не падаю никогда.

– А-а-а-а! Она сведёт меня с ума!

Огонь в зажигалке потух, а вместе с ним куда-то в самую даль тёмного переулка унеслись и воспоминания. В сознании Ён Джуна вновь послышался тот заливистый смех весёлой пятилетней девчушки. Его губы невольно расплылись в лёгкой улыбке.

Ён Джун выдохнул. Сигаретный дым образовал в воздухе белые узоры и растаял в пустоте.

Он взглянул на третий этаж здания, туда, где за небольшим окошком виднелись розовые занавески. Это была комната Ми Со.

На душе у него было невыносимо тяжко, мужчине отчаянно хотелось поговорить с ней хотя бы пару секунд. Услышать её смех. Убедиться, что «настоящий Ли Ён Джун» всё ещё существует. Ему было это просто необходимо.

Поэтому, сев в машину и поехав куда глаза глядят, Ён Джун, сам того не осознавая, оказался у дома Ми Со.

В такой ранний воскресный вечер, как этот, все молодые девушки обычно ужинали с друзьями или ходили с подружками за покупками по торговым центрам. Ведь этот вечер – отличная возможность весело провести время. Но только не в случае Ми Со. В её комнате ярко горел свет, а всё из-за того, что эти последние девять лет она была в плену у своей работы. Было очевидно, что она напрочь позабыла, как нужно расслабляться, по вине одного небезызвестного начальника, который и сейчас не собирался её никуда отпускать.

Ён Джун и не думал вторгаться в её ничтожно малое и такое редкое свободное от работы время. Он всего лишь собирался тихонько постоять под её окном, докурить сигарету и поехать домой.

Но его планы мигом рухнули, когда в его поле зрения вдруг появилась незнакомка с растрёпанной гулькой на голове. Она была одета в домашнее платье, на котором красовался рисунок обезьяны, а также утопающий в катышках старый растянутый кардиган и дешёвые резиновые тапочки, копирующие дизайн «Адидаса». Она беззаботно шла, весело шаркая ногами и размахивая маленьким чёрным пакетом из супермаркета.

Шаркание тапочек превосходно накладывалось на музыку, льющуюся из наушников. Ми Со шагала ровно в такт ей и даже не заметила, как внезапно уже оказалась возле своего дома.

Слушая песню и размахивая пакетом с упаковкой магазинных яиц, Ми Со надеялась, что хоть это как-то сможет развеять все её переживания, но всё оказалось не так просто. Мысли о Ён Джуне не прекращали мучать её со вчерашнего дня.

Ми Со внезапно приметила мужчину, который курил в соседнем переулке. Он убрал