– Может, оно у нее перерастет? А? Лет к восемнадцати. Может, у нее это все-таки детское какое?

– Та божежмой, Соня! – откликнулась бабушка Ида. – Ты що, не помнишь за дедушку Моню?

– М-м-да, – загрустила о несбывшейся надежде тетя Соня.

– А что дедушка Моня? – заинтересовалась Зинуля.

– Моисей Абрамович, – приступила к рассказу бабушка Ида, – это мой, Симочкин и Адочкин папа. Таки наш папа Моня бил известным усей Одессе ювелиром до рэволюции. И он, скажу я тебе, имел-таки тоже, що и Риточка, те самые напасти на чужие головы! Усе, що дедушка Моня умел делать хорошо, так это свою работу и детей. Единственное, що кроме этого он сделал грамотного у жизни, это женился на маме Розе, царствие ей небесное. Таки она натерпелась за его характер! Боже ж мой, у Одессе, хто только не садился до власти после рэволюции – и Петлюра, и Махно, и белые, и красные, и другие разные. И усем било дело до дедушки Мони и его работы! После третьего обыска мама Роза решила, що замки у двери – это роскошь и лишние траты. У дедушки Мони обобрали усе. Но однажды у дом пришли среди ночи – а они усе любили приходить среди ночи, днем у них другие дела имелись. У этот раз явились пролетарские матросы – доискивать, що другие до них не нашли. Дедушка Моня бил у простуде, и так смачно чихнул, що свалилась ваза со шкафа, да так неудачно – прямо на голову рэволюционному матросу, и убила его насмерть! Дедушку Моню арестовали тут же, у тела матроса, и расстреляли на следующий день. Имущество, как и положено у такое время, конфисковали, вместе с квартирой на Дерибасовской, вон, у соседнем доме. По непонятному недогляду не тронули почему-то маму Розу с детьми. Вигнали на Дерибасовскую – и усе! Но самое дорогое они таки проглядели по пролетарской глупости или от слишком многих хлопот по реквизиции – бюсгалтер мамы Розы! А ведь именно у нем находилось основное богатство семьи. Не подумай чего конкретного, детка, хотя я тебе скажу за тот бюст: там било на що смотреть и удивляться! Я говорю за брильянты, зашитые у лифчике. И хоть и весил он не меньше основного содержимого, мама Роза с достоинством пронесла его через усю жизнь на вдовьем теле. Обеспечивая детей, по мере убывания драгоценного, у прямом смысле, веса, по мере поступления неприятностей исторического характера. Таки мама Роза знала, що делать с таким добром! И детей сберегла, и сумела вывезти из оккупации, и внукам жизнь на жилплощади наладила. А ви мне говорите за Риточку, що она перерастет!..

– Да! – смеялась Ритка. – Дедушка Моня удружил генами.

– Хорошо хоть в стране ощущается недостаток пролетарских матросов! – подхватила Зинуля. – А то мало ли что!

А и ладно, и так хорошо!

– Ага, особенно твоей новой коллеге или мужику из автосервиса! Ему еще сколько, с месяцок в больничке отлеживаться? – уточнила Зина.

– Говорю же: и так хорошо! – хохотала уже вовсю Ритуля.

Они еще повспоминали всяких страдальцев от Риткиного беспредела, а успокоившись, решили попить чайку.

Прихлебывая чаек, Ритка не выдержала и принялась выяснять насущные вопросы:

– Зин, а серьезно: ты что делать собираешься?

– Рожать, что еще?

– Господи, ну, конечно, мы рожаем! Я о другом! Что ты думаешь делать с Захаром?

– Я могу тебе точно сказать, что бы я хотела с ним сделать! Тебе в подробностях?

– Зи-на! – призвала к порядку Рита. – Ты же понимаешь, о чем я. Ты собираешься ему звонить, хотя бы поговорить с ним, встретиться?

– А ты видишь его у моих дверей? – полюбопытствовала Зина. – Я бы, может, и пообщалась, если бы он нарисовался. А телепатически я еще не умею.

– Но ему надо сказать про ребенка! – настаивала Рита.

– Не надо ему ничего говорить. Нет его, Захара, нет – и все! И даже если б появился, весь такой в белом, я сильно сомневаюсь, что захотела бы с ним продолжать отношения, тем более – говорить о ребенке!

– Да почему? – возроптала Рита. – Он нормальный мужик, не козел какой… Я же вижу, что ты любишь его по-настоящему и всерьез. Ты ни в жизни так не относилась ни к одному мужчине, не переживала так и чувств таких не знала. Может, он тоже не знал и для него это впервые. У вас все получится замечательно, я уверена!

– Давай-ка больше не будем об этом! – попросила Зина. – Я не знаю, что у нас получится, скорее всего – ничего не получится. Я стараюсь об этом не думать. Я скучаю по нему ужасно и злюсь! Хочу видеть – не хочу видеть. Жду и мысленно посылаю подальше! Я ничего не понимаю…

Ритуля притянула Зину к себе, обняла, поцеловала в висок, погладила успокаивающе по голове.

– Ты просто любишь и теперь знаешь, что это такое.

– Мне больно, – пожаловалась Зина и смахнула слезинку.

– Всегда больно. Больно, и сладко, и горько! Так с любовью всегда. Терпи… Обязательно все будет хорошо!

Зина не разделяла бодрого оптимизма подруги. Они помолчали, обнявшись, тихо покачиваясь, Рита гладила Зину по голове.

– Он появится!

– Ри-та!! – возмутилась Зинуля.

Три недели, конечно, не хватило для полной инспекции, Захару пришлось заканчивать командировку в форсированном режиме. Он спешил, торопился, рвался в Москву, но дела доделывал серьезно, без суеты.

Он успеет. К Новому году он точно успеет вернуться!

Позвонил Никитка, рассказал про свои дела и сообщил, что не приедет на праздники в Москву, как они планировали: будет отмечать с друзьями и своей девушкой. Мама с отцом названивали, уговаривая приехать к ним, и Ирина с Алексеем зазывали, соблазняя праздничной программой.

Он отнекивался, загадочно молчал, никуда он не поедет!

Только в Москву – к ней.

У них получится… Должно обязательно получиться. Не может не получиться!

Если она его простит, если она его поймет, если она его примет…

Если не простит – он станет дежурить под ее дверью, если не захочет понять – он начнет названивать до бесконечности и объяснять, объяснять, будет письма писать и отправлять их заказной почтой. Если она его не примет – он ее украдет и запрет в своей квартире, и будет любить до потери сознания!

Он придумает, что и как сделать, чтобы его женщина осталась с ним.

Захар прилетел в Москву тридцать первого декабря, ранним утром. Весь длинный перелет он проспал, не думал ни о чем: уже передумано множество раз обо всем, и решения приняты, и опасения выброшены!

Добрался домой, прошелся по квартире, оценил законченную работу дизайнера, позвонил, поблагодарил, договорился о встрече через пару дней: принять отчет, забрать ключи. И отдельно поблагодарил за неожиданную заботу, проявленную милой женщиной, – забитый всевозможными продуктами и деликатесами холодильник.

– Я подумала, вы прилетите накануне праздника, купить уже ничего не успеете. К тому же эти расходы вошли в отведенные вами средства на дизайн.