В пятницу после обеда толстяк и гипнотизер обучали нас визуальным ключам. При этом методе нужно очень внимательно присматриваться к людям, пытаясь понять, что они знают. Если найдете человека, очень в чем-нибудь искусного, выясните у него в подробностях, как он это делает, а потом особенно внимательно наблюдайте за ним. Дело в том, что они могут сами не знать, рисуют ли они себе в голове картинку, или слышат голоса, или ведут с собой внутренний диалог. Наблюдая за человеком, вы поймете это и сможете использовать это умение в своей жизни.

Я сообразила, что никогда по-настоящему ни на кого не смотрела. Я толком не смогла ответить на вопрос, какого же все-таки цвета были глаза у моего последнего возлюбленного.

Утром в субботу они принесли змей и пауков и пригласили добровольцев, которые боялись их. Я всю жизнь любила и змей, и пауков, поэтом сильно позавидовала тем, кто сейчас будет играть с тарантулами. На сцену пригласили женщину. В зал, довольно далеко от сцены, внесли стеклянный ящик, и женщина завизжала. Ящик тут же унесли. Я вспомнила объяснения Роджера Вуглера об иррациональных страхах, как отпечатке прежних жизней, когда пауки были ядовитыми. Видя эту истерику, я подумала, что объяснение вполне подходящее.

Маккенна успокоил ее и заговорил с ней так же, как говорил со мной.

– Вы помните тот первый раз, когда испугались пауков?

Она подробно рассказала эту историю. Всякий раз, как она видит паука, проигрывает в голове эту сцену, поэтому помнит ее очень хорошо.

– Вы понимаете, что сделали тогда свой выбор, в котором теперь нет необходимости?

Пауза.

– Не знаю.

Маккенна не смутился.

– Сейчас вы готовы сделать новый выбор, так?

– Да.

Он начал переводить ее в позитивное состояние, заставив вспомнить время, когда она чувствовала себя сильной. Нам уже объясняли, что страх – это химическое состояние тела. Если вы будете продуцировать химическое состояние, соответствующее счастью и уверенности, страху места не останется.

Он предложил ей открыть глаза и спросил, какой отметке по десятибалльной шкале соответствует сейчас ее страх. Она оценила его в шесть баллов. Он предложил усилить его до восьми баллов.

Женщина улыбнулась.

– Не знаю, смогу ли я, – призналась она. Маккенна сказал:

– Можно теперь внести паука? Кстати, ее зовут Октавия.

– Конечно.

Снова появился человек с тарантулом. Он дошел до середины зала, когда она сказала:

– Достаточно, хватит.

– Значит, теперь вы можете усилить страх до восьми баллов?

– Да.

– А снизить до пяти? – Она кивнула. – А до трех? До двух? Можно теперь принести Октавию сюда?

– Хорошо.

И тогда он начал заваливать женщину зоологическими подробностями – вес, величина, естественная среда обитания; объяснять, что, взяв паучиху в руку, она должна быть очень осторожной, потому что пауки очень хрупкие, так что их нельзя ронять, чтобы не повредить. Может, это и правда, может, и нет. Но это подействовало на женщину-добровольца, заставив ее задавать вопросы, так что она полностью отвлеклась от своего страха. Весь процесс занял минут двадцать, а кончилось все тем, что паучиха оказалась у нее на ладони. Она была величиной около шести дюймов. Мы встали и захлопали.

Вы, вероятно, думаете, что эта женщина была подсадной уткой. Сомневаюсь, хотя вообще я скептик. Я разговаривала с ней потом, и у меня не возникло ни малейших сомнений, что она такая же слушательница курса, как и я. Если вы боитесь змей или пауков, вы можете подумать: «Невозможно так запросто вылечить ее».

Может, вы и правы, а может, и нет. Помните эту фразу из Внутреннего Проникновения: «Некоторые думают, что могут, а другие думают, что не могут. И те, и другие правы».

Да, вернусь к своему рассказу. В субботу после обеда мы все быстро стали психотерапевтами по фобиям. Нужно было спрашивать партнера, какой у него страх или фобия. Мой партнер боялся публичных выступлений. Я попросила его закрыть глаза и вспомнить случай, когда он впервые этого испугался. В первый раз он публично выступал, во время интервью о приеме на работу перед группой судей – он плохо подготовился и был унижен. Тогда я попросила его вспомнить время, когда он был счастлив и полон сил. Тут выяснилось, что он пел рэп. Петь на публике он мог – только говорить не мог. Я ввела его в состояние радости и попросила увидеть себя, выступающего на скорой свадьбе своего брата. Он засмеялся и сказал:

– Теперь я понимаю, как глупо было так бояться. – Хотела бы я, чтобы свадьба состоялась прямо там.

Это было так просто. Когда у вас возникает это ужасное чувство страха и начинает ворочаться и ворочаться в желудке, схватите этот страх покрепче и сами вращайте и вращайте его. Потом поместите его назад в желудок, чтобы он начал вращаться в обратную сторону, и тогда он превращается в возбуждение и силу. Я понимаю, что это кажется полным бредом. Но вы все-таки попытайтесь.

В субботу вечером Марк пригласил меня пообедать с его друзьями. Я выпила слишком много вина и была чересчур громкой, но все смеялись, а он все равно захотел пойти ко мне домой. От некоторых людей не избавишься. Утром в воскресенье они выдали нам свидетельства. Провели церемонию, во время которой мы должны были возложить на голову, как епископскую митру, конверт со свидетельством. Бандлер заставил нас произнести клятву:

– Я обещаю не превращаться в скотину и не вести себя, как самодовольный хрен моржовый, а идти в мир и делать людей счастливыми просто так.

Все закончилось часа в два пополудни. Мы шли через Гайд-Парк, греясь на солнышке, и обсуждали прошедшую неделю. Мы сошлись на том, что она была хорошей. Нетрудно понять, почему остальные организации НЛП ненавидят Бандлера. Он почти не преподает теорию, зато показывает основные принципы. Бандлер много написал о теории, но по-прежнему старается обучить людей преимуществам НЛП, при этом не производит на свет тупиц, которые цепляются за мелочи, но не применяют основной принцип свободы в своей жизни. Женщина, сказавшая, что я попусту потрачу неделю, ошибалась.

Я поняла, что не зря продолжаю свои поиски, и узнала, как можно большую часть времени быть счастливой. И научилась новым способам достижения счастья. Марк сказал, что ему было очень интересно увидеть, насколько мы все поддаемся внушению, и что он сможет применять в своей работе некоторые способы расслабления. Как раз когда мы добрались до позитивного использования языка, он вдруг сменил интонацию:

– Я вот все думал – может, ты захочешь сходить со мной куда-нибудь?

– Э... э... э... – я посмотрела на него. Он был лысый (об этом я уже упоминала), но, кроме этого, он был северянином. Он забавно произносил некоторые слова.

– А где ты родился? – спросила я.

Похоже, он сильно удивился – какая, собственно, разница?