— Идти недалече, всяко до полудня успеем. Отдохнем здесь. Где этот Владыка, который укажет нам путь?

Они оглядели местность. Вокруг были покрытые травой холмы. Кое-где виднелись заросли кустарника и рощи деревьев. Сейчас, поздним летним утром, в них не было ничего таинственного, что наводило бы на мысли о смерти. Все выглядело мирно и безобидно.

Джесс бормотала про себя:

— «После полудня в летний день». В какое время после полудня: в середине дня, ближе к вечеру, поздно вечером? Как это понимать? По мне — совсем дурацкий стишок. Что ты думаешь, Матиас?

— Думаю, что это означает ранний вечер, Джесс. Смотри, слова разделены. Здесь не сказано: «пополудни», здесь сказано: «после полудня». И еще. Владыка, указующий путь, не обязательно должен быть живым существом.

Джесс казалась обескураженной:

— С чего ты взял?

— Очень просто. Барсук и колокол — две скалы. Мы узнали их по очертаниям. Почему бы Владыке, указующему путь, не быть скалой?

— Или даже деревом? — прибавил как бы ненароком подошедший Щекач.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я только что лазил на этого барсука и осмотрел оттуда окрестности. Единственный ориентир среди этого однообразия — огромное дерево. Оно расположено на одной линии с тропинкой между двумя нашими скалами, но снизу его не видно.

Джесс, как стрела, выпущенная из лука, взлетела на скалистый склон к вершине барсука.

— Это там, Матиас! — крикнула она сверху. — Я его вижу. Самая огромная ель в мире. Вот это да!

Яркое полуденное солнце нещадно палило вершину барсука. Матиас, Джесс и Щекач стояли, глядя на дерево вдали. Воин ухватился за веревку, спущенную вниз Джесс.

— Скорей слезаем отсюда — и в путь. Нужно добраться к дереву до захода солнца. Я теперь точно знаю, что нужно делать и чего нам еще искать.

Маттимео открыл глаза. Он ощущал тошноту и ломоту во воем теле, но более всего — страх. Подняв закованные в кандалы лапы, он протер глаза. Последнее, что он помнил, — то, что его держали и кто-то, скрытый под капюшоном, наложил повязку ему на морду. Неодолимая сладкая тошнота от повязки все еще не проходила. Он потерял счет времени. Было темно, однако он чувствовал, что находится в каком-то помещении.

Пленники вокруг него тяжело стонали — кончалось действие снотворного. В следующее мгновение знакомая тяжелая лапа Аумы легла на его плечо.

— Что случилось? Где мы? — спросила барсучиха.

— Я не знаю. Здесь слишком темно. Похоже, это каменное помещение — вроде винного подвала Амброзия в Рэдволле.

Снаружи раздался скрежет ключа. Вспыхнул огонь факела, заставив пленников закрыть ослепленные глаза. Тени заплясали на каменных стенах, когда державший факел вошел в темницу. Это была крыса в длинном пурпурном одеянии. Глаза крысы тускло поблескивали в свете факела, голос был монотонным, но грозным и повелительным:

— Я — Надаз, Голос Хозяина. Не двигаться и не сметь говорить со мной, или вы раскаетесь в этом. Надаз — повелитель дыхания, исходящего из ваших уст, властелин вашей жизни и смерти. Тут нет ни пищи, ни света, ни воды. Вы будете находиться здесь до тех пор, пока я не решу, что вы можете снова глядеть, пить и есть. Малькарисс сказал!

Дверь захлопнулась, повернулся ключ, и стало опять темно.

— Кто такой Малькарисс? — спросила Синтия. Ее голос прозвучал глухо и испуганно. Тэсс сжала в темноте ее лапу:

— Думаю, скоро мы это узнаем.

Слэгар шел за Надазом. Они проходили через туннели и залы, маленький Витч, до смерти напуганный, тащился следом. Некоторые из помещений и коридоров, которые они миновали, очевидно, были построены искусными мастерами много лет назад. Другие были грубо прорублены в твердой породе. Из стен торчали валуны, обрубленные корни деревьев, комки слежавшейся земли, выхватываемые из мрака светом факелов, горевших повсюду в этом странном месте.

Длинный извилистый проход вывел их на широкий скалистый уступ, и Витч в благоговейном ужасе огляделся. Над ними был свод огромной каменной пещеры. Хрустальные и слюдяные вкрапления в каменных стенах сверкали в свете факелов, укрепленных в гигантской, в форме колеса, люстре, а на краю уступа высилась колоссальная статуя, высеченная из белого известняка. Это была стоящая фигура чудовищного хоря с зубами из горного хрусталя и блестящими глазами из черного турмалина. Позади нее уступ обрывался в пропасть. Огибая стены этого огромного провала, в глубины сходила витая мощеная лестница — она шла от левого края уступа и терялась в зеленоватом туманном свечении внизу.

Надаз подал знак Слэгару и Витчу остановиться на выдолбленной в камне площадке на некотором отдалении от статуи. Одетая в пурпур крыса медленно двинулась вперед со склоненной головой, пока не оказалась у самого изваяния.

— Кто предстоит перед Малькариссом? — донесся свистящий шепот из пасти с хрустальными зубами. Надаз отвечал, не поднимая головы:

— Это Надаз, Голос Хозяина, о Царь Глубин, Владыка Бездны, Затмевающий Солнце! Лис Слэгар вернулся и привел с собой много пленников, молодых и крепких, для того чтобы они работали в твоем царстве под землей.

Наступила пауза, затем голос из статуи зазвучал опять:

— Кто тот, другой?

Надаз подошел к Слэгару и пошептался с ним, а затем вернулся на свое место.

— Это крыса по имени Витч. Лис говорит, чтобы ты, если тебе угодно, принял его в подарок, он будет служить Хозяину.

— Он не рожден для Хозяина. Наши законы ему неизвестны. — Голос был отрывисто-груб, в нем звучало недовольство. — Крыса, что пришла из лесных земель, бесполезна для нас. Закуй ее в цепи вместе с другими рабами!

Двое одетых в черное крыс выступили из тени. Они схватили Витча, надели на него оковы и потащили прочь. Он завопил, обращаясь к Слэгару:

— Спаси меня, Слэгар!

Лис даже не повернул головы.

Голос из статуи зазвучал снова:

— Держите вновь прибывших рабов в темноте, без пищи до тех пор, пока я не решу, что они готовы к работе. Голод и отсутствие света — хорошая школа. Спроси лиса, что он хочет получить от меня.

Надаз снова побеседовал со Слэгаром.

— Малькарисс, Всемогущий, Слэгар просит тебя вспомнить о твоем обещании, которое ты дал ему, когда он приводил предыдущую партию рабов. Ты обещал ему все территории на поверхности земли — от ущелья до южных границ твоего царства. Он говорит, что будет верно служить твоим интересам, будет твоим голосом на земле.

— Скажи, что ему надо потерпеть. Своди его вниз, покажи, какая работа делается для того, чтобы завершить создание моего подземного царства. Некоторое время я буду зорко наблюдать за ним, и когда уверюсь в том, что он, в качестве моего голоса на поверхности, будет служить мне так же хорошо, как ты под землей, тогда я пошлю за ним.