которыми можно только стоять. Четыре штуки, больше сюда не влезло бы. И за всеми расселись клиенты, как будто нет никакого локдауна. В помещении торжествующе, бесстыдно, преступно едят!

За одним столом сидели два всклокоченных, но расслабленных, явно только что похмелившихся мужичка. За вторым – элегантная старушка, типичная мисс Марпл, ей бы эклеры в кондитерской ромашковым чаем запивать. За третьим – соседка, лиса-чернобурка Рута с такой же тёмненькой лисичкой помладше, непонятно, то ли дочка, то ли сестра. За четвёртым тоже соседи, сразу трое – толстая Магда, немец с мёртвыми языками, коренастый Артур.

– Добрый день, – сказала Джини всем сразу. Соседи дружно помахали ей руками и вилками, к приветствию присоединились незнакомые всклокоченные мужики. Старушка ограничилась долгим внимательным взглядом, оценивающим, как мисс Марпл и положено; впрочем взгляд постепенно становился теплее, видимо, старушка пришла к заключению, что Джини сегодня ещё никого не успела отравить.

Интересно, – подумала Джини, огорчённая отсутствием свободных столов, – будет очень, или в меру неловко, если я попрошу разрешения сесть рядом с ней?

– Обедать будете, – не спросила, а констатировала Тома, выглянув из подсобки. – Не страшно, что все столы заняты, пролезайте ко мне за прилавок, я вас тут усажу.

– А так можно? – обрадовалась Джини.

– Ну так вы же мой вымышленный друг, – хмыкнула Тома. – Или я ваш? Как мы договорились? Неважно. Кто-нибудь чей-то. Значит вам можно всё.

Котлеты были как в прошлый раз, поэма мясом по сковородке, салат из юной мелкой редиски благоухал весной, даже серый хлеб, неаккуратно нарезанный толстыми ломтями, оказался таким прекрасным, что хотелось, забив на приличия и калории, умять весь батон целиком.

– Почему у вас всё так вкусно? – восхищённо спросила Джини.

Тома задумалась. Внимательно посмотрела на Джини, явно прикидывая, говорить, или нет. Наконец очень серьёзно спросила:

– Честно?

Джини слегка растерялась, потому что не рассчитывала на какую-то особую откровенность, а просто сделала комплимент. Но конечно кивнула:

– Давайте.

– Просто я демон из параллельной реальности по имени Айлидеван, – зловещим шёпотом сообщила ей Тома. – Не ужасающий, вы не бойтесь. В нашем роду ужасность приходит с возрастом, а я пока – совсем молодой дурак. Причём, что интересно, дома я обычный фуессол с пинариной нормально не могу приготовить, над моей стряпнёй даже младшие братья смеются! А в человеческом мире демонам всё удаётся легко.

– Везёт же! – вздохнула Джини. – Тоже хочу.

Нет, ну а что ещё на такое скажешь. Тома, конечно, шикарно гонит, импровизирует на ходу, а всё равно сразу становится завидно. Демоном, даже если у него в демоническом доме постоянно пригорает фуессол с этим, как его? – ну, неважно – всё равно быть демоном хорошо.

– Да, – подтвердила Тома. – Мне повезло больше, чем вам. Но вы не горюйте, может, в следующей жизни получится. Демоном довольно просто родиться, не надо иметь каких-то особых духовных заслуг, достаточно знать пару хитростей; вам пока рано об этом думать, но ближе к делу я вас научу.

– Спасибо, – улыбнулась ей Джини. – Я бы не отказалась попробовать, да.

Такая хорошая эта Тома. И гонит, как мы с Ленкой когда-то могли гнать часами, – растроганно думала Джини. – Но Ленка в Берлине, у них там совсем лютый ужас творится, натурально концлагерь устроили, то ли память предков проснулась, то ли божьи мельницы мелют так медленно, что возмездие только сейчас пришло. Ленка теперь при каждом созвоне всех проклинает и матерится, получается задушевно, но не особо смешно.

– А вот кофе у меня так себе, средненький, – призналась Тома. – Таким никого не удивишь. Хотя зёрна покупаю хорошие, не экономлю на них. Артур говорит, аппарат у меня фиговый; ему виднее, он в этом специалист. То ли торгует кофе-машинами, то ли ремонтирует и налаживает, я не вникала. Но аппарат аппаратом, а фильтр у меня получается тоже не сказать что шедевр. И в турке – вполне ничего, жить можно, не более. Наверное, кофе такой сакральный напиток, что демону с ним не справиться. Люди должны его сами варить.

– Тогда я тоже демон, – рассмеялась Джини. – Кофе очень люблю и на зёрнах не экономлю, но в любой мало-мальски приличной кофейне он почему-то гораздо вкусней.

– Ладно, держите, – Тома поставила перед ней старомодную белую чашку с синей каёмкой. – Можете не притворяться, что вы в восторге, но смотрите, не вздумайте критиковать! Я на критику всегда обижаюсь, расстраиваюсь и закрываю кафе на несколько дней. А меня и так долго не было. Завсегдатаи истосковались по нормальной еде.

– Да ладно вам, – сказала Джини, попробовав кофе. – Какая может быть критика. В половине модных кофеен засели демоны хуже, чем вы.

– Вряд ли там демоны, – серьёзно возразила ей Тома. – Я бы знала. Просто они плохо выполняют свой человеческий долг.

– Золотые слова, – согласилась Джини. – Причём не только с кофе. Сразу во всех областях!

На этом месте музыкальный автомат, всё это время молчавший, явственно вздрогнул, захрипел, зашипел и наконец запел голосом Моррисона: «This is the end». Элегантная мисс Марпл тут же вскочила и стала надевать пальто. За ней поднялись остальные клиенты. Разошлись прежде, чем песня закончилась, а Джини осталась, потому что у неё была почти полная чашка кофе и куча вопросов. А она ещё ни одного не задала.

Тома закрыла дверь, открыла форточку, села на подоконник и закурила. Сказала:

– Такие хорошие.

– Кто?

– Да все, – пожала плечами Тома. – Мои клиенты, наши соседи. И я, и вы. Не обращайте внимания, у меня лирическое настроение. Соскучилась. Неделю здесь не была. Я, на самом деле, для этого и уезжаю из города. Чтобы соскучиться. И влюбиться во всё и во всех, как в первый раз.

– Я раньше тоже за этим и уезжала, – улыбнулась Джини. – То есть, путешествия сами по себе хороши. Но возвращаться – это было отдельное счастье. Каждый раз приезжаешь и влюбляешься заново. Как же мне этого не хватает сейчас!

– Я понимаю, – кивнула Тома. – И очень сочувствую вам.

– Слушайте, – наконец решилась Джини: – А вы знаете, что кафе без вас не было? Я даже фотографировала. Могу показать пару десятков совершенно одинаковых фотографий. Наш дом без кафе, вместо вашего входа – просто стена и зашторенное окно.

– Да, – вздохнула Тома. – Это проблема. Но я не нарочно. И кафе, вроде бы, не иллюзия, люди здесь едят и уходят сытыми, я специально расспрашивала. Говорят, всё нормально, пообедав, до вечера есть не хотят. Но да, соседи рассказывают, что без меня кафе исчезает. Я поначалу грешным делом думала, они меня разыгрывают. Но фотографий видела кучу. Вряд ли все ради глупой шутки освоили фотошоп.

– Я