Крокодилу, глубоко почитаемому в Египте, достались заслуженные знаки внимания.

Гефестион воскликнул, обращаясь к Птолемею:

– Кого только не почитают в Египте! Каким только богам не служат! В одном месте священной является овца, в другом – обезьяна, в третьем – орел!

– Да! – согласился Птолемей и добавил: – А быка, собаку и кошку почитает весь Египет! Удивительная страна!

На сцене появилась дева в короткой эксомиде, открывавшей левое плечо и грудь, с распущенными волосами и… подняла высоко тимпан и звонко ударила в него…

В этот же миг на сцене появилась Таида…

Неарх вопросительно посмотрел на Иолу. Та загадочно улыбалась.

Птолемей подался вперед.

Бешено бил тимпан…

Таида танцевала между кинжалов, укрепленных в полу клинками кверху.

Даже на лицах закаленных воинов мелькал ужас, смешанный с восхищением.

Некоторые из пирующих встали в крайнем возбуждении и криками подбадривали гетеру, поддерживая бешеный ритм танца:

– Прекрасная Таида!

– Истинная богиня!

– Гордость Эллады!

Она же распластывалась на кинжалах и снова вставала с победной улыбкой… и кружилась с неистовой быстротой среди острых кинжалов…

Рев восторга стал ей одобрением, даже Александр приподнялся с ложа.

Восхищенным взглядом провожал гетеру со сцены Лисипп…

– Таида – само совершенство, – воскликнула Иола… И вдруг вскричала: – Что такое?

Она пристально рассматривала лицо Неарха, по которому текли кровавые слезы.

– Неарх, что с тобой? Ты ранен?

– Ты права, дорогая, любимая. Я ранен, ранен смертельно!..

И он громко рассмеялся:

– Но моя рана скоро заживет, ведь ты рядом, а больше мне ничего не нужно!

Неарх крепко поцеловал Иолу… Она засмеялась и прижалась к любимому… который стер с лица капли красного вина…

В нарядном хитоне, под приветственные крики Таида явилась перед пирующими…

Царь поманил Таиду.

Птолемей сделал порывистое движение навстречу гетере, но она, минуя его, подошла к Александру… Не отрываясь, Птолемей пристально следил за каждым ее движением.

Александр обнял Таиду и усадил подле себя на стоящее возле его трона кресло рядом с Лисиппом.

Гетера улыбнулась царю. Он мягко сказал:

– Клянусь Зевсом! Своим искусством ты сумела отвлечь меня от тягостных дум правителя. Что-то есть в тебе такое, чего я еще ни разу не видел в другой женщине. Пока я не нахожу для этого подходящих слов. Но ты храбрая…

– Я горжусь, что ты меня видишь такой.

Таида сразу заметила задумчивость на лице Александра:

– Что-то тебя тревожит?

– Я думаю о Дарии. Свирепость персов прошла грозой по Египту, так же как и по Элладе. Египет устал от жестоких персидских сатрапов, которые без войны разоряли страну ежедневно.

Александр пристально посмотрел в глаза Таиды, словно хотел внушить ей свои мысли:

– Удержать народы в едином государстве можно пониманием и уважением к тому, что сложилось веками.

– Много мудрости в твоей речи, царь. Но люди темны, невежественны. Они не всегда понимают даже собственных интересов… Чаще всего они понимают лишь власть силы…

Царь серьезно смотрел на Таиду, о чем-то думал, не желая возразить ей.

Таида по-своему понимала это молчание. Она продолжала:

– За частным, мне кажется, нельзя упустить главное…

Александр поднял брови, спросил:

– Что же ты считаешь главным?

– Надо покончить с тиранией персов! Покончить навсегда! – с нескрываемой ненавистью воскликнула Таида.

– Значит, ты умеешь ненавидеть? – с загадочным видом произнес царь.

– Да!.. Однажды мне сказали, что ненависть – огонь, который разрушает нас изнутри. Возможно, это так. Но иногда лишь ненависть поддерживает в нас жизнь.

– Здесь я не согласен с тобой, Таида: и любовь, и ненависть должны быть сдержанны. Разрушить легко.

– Но я хочу, чтобы было уничтожено лишь то, что причиняет боль и страдания другим. Я считаю, что необходимо отвечать добром на добро, а болью на боль.

– Значит, если я причиню тебе вред, я стану твоим врагом?

Таида устремила на царя сверкающий взгляд:

– Я не причиню тебе вреда, даже если меня будут заставлять под пыткой. Я за многое благодарна тебе.

– Я хочу от тебя не благодарности. Мне кажется, что я говорю не с прекрасной гетерой, а то ли с искушенным в политике иностранным послом, то ли с философом… С красивой женщиной я хочу говорить только о любви, даже если она умна, как философ. И ни о чем другом!

– Я поняла. Ты оказываешь мне большую честь. – Она тщательно выбирала слова. – Мне кажется, я смогу полюбить тебя.

– Кажется?

– Ты хочешь, чтобы я солгала и сказала, что уже люблю тебя?

Беседа явно забавляла Александра. Гетера продолжала:

– Когда я произнесу эти слова, они должны быть искренними. Я предлагаю тебе то, что ты, как мне кажется, ценишь больше всего.

– Что же? – заинтересованно спросил Александр.

– Я предлагаю тебе искренность.

Александр улыбнулся:

– Ни один мужчина не смеет мечтать о большем.

На сцене снова появились египетские танцовщицы. Эти легкие эфемерные существа казались яркими лепестками цветов, грациозно движущимися под звуки арф, лир и флейт. Две египтянки, хлопая в ладоши и стуча в колотушки, отбивали такт.

– Смотри, Неарх, египетская арфа напоминает боевой лук с гудящей тетивой, – заметила Иола.

Неарх нежно поцеловал ее:

– Ты очень наблюдательна, любовь моя!

Александр внезапно погрузился в свои думы… Казалось, он забыл о гетере.

Неожиданно обернувшись, Таида увидела сидящего рядом с ней Лисиппа и очень обрадовалась:

– Лисипп!..

Скульптор обнял гетеру за плечи, ободряюще шепнул на ухо:

– Я загадал: обратишь ты на меня внимание или нет?

– И что же ты загадал?

– Это секрет. Возможно, когда-нибудь я открою тебе его. Но взгляни: наш славный Птолемей пожирает тебя глазами! Паутина твоя действует безотказно!

Лисипп хитро подмигнул гетере, поднял чашу с вином и торжественно произнес:

– Пусть каждый из вас скажет похвальное слово Эроту, богу любви…

Птолемей неотрывно следил за гетерой.