litbaza книги онлайнСовременная прозаИди на Голгофу - Александр Зиновьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 113
Перейти на страницу:

Я и Москва

Я — советский эмигрант на Западе. Слова «на Западе» можно было бы опустить, так как советский эмигрант на Востоке невозможен логически: мы и без того всегда на Востоке. Но я все же оставляю эти слова, так как многие западные люди, боясь пришествия Советской Армии, удирают на Восток. Они думают, что и мы тоже можем это сделать.

Я живу теперь на Западе, а ощущение такое, будто меня выбросили в глухую русскую провинцию. Тут есть над чем задуматься. Для меня только одно место в мире есть столица: это — Москва. Все остальное для меня есть провинция. Москва есть столица не просто государства. Она есть столица истории. И я сделал великую глупость, покинув ее: я выпал из истории.

Я и Запад

«Зачем вам Западная Европа? — сказал мне один местный житель. — У вас же своей земли в избытке. Осваивайте Сибирь, а нас оставьте в покое». — «Мы бы рады, — сказал я. — Но войдите в наше положение. В Сибири холодно, слякотно, пусто, мошкара кусается. А у вас — красота, удобства, богатство. Где лучше? Вы нас в Сибирь не пихайте, мы ею по горло сыты. Мы сюда хотим, в Европу. А в Сибирь мы вас со временем вышлем». — «А мы вас сюда не пустим!» — кричит испуганный и возмущенный собеседник. «Вы первый и, пожалуй, единственный, кто говорит так, — говорю я. — Но вы, к сожалению, уже опоздали: мы уже здесь».

Донос

Механизм моих желаний устроен очень хитро. Стоило мне начать склоняться к роману, как выползла задняя мысль: а почему именно роман? Может быть, лучше сочинить донос? Вот именно, скажете вы. Мол, оно привычнее. Но я должен вас разочаровать: доносов я никогда не писал. Не верите? Один мой знакомый (не тот, о котором я уже упомянул, а другой) тоже не писал доносов, поскольку он был офицером КГБ, и доносы писали ему. Я не был офицером КГБ. Но по роду моей работы мне приходилось изучать доносы. Так что опыт по этой части у меня есть. Я специалист по доносам, но не доносчик. Я теоретик в этой области, а не практик.

Бесспорно, теперь уже нет того священного и трепетного отношения к доносу, какое было раньше. Пропала его революционно-романтическая окраска. И уже нет тех, кто способен оценить его роль в великой истории. Но он еще сохранил огромное познавательное значение. Это — единственное явление в человеческой культуре, на которое люди способны без всякого обучения и без литературных способностей. Чтобы писать доносы, не надо быть членом Союза советских писателей. И, как поется в одной популярной опере, доносу все возрасты покорны.

В свое время в КГБ был завал доносов. Сотрудники КГБ своими силами не справлялись с ними и привлекали в помощь посторонних специалистов. Привлекали и меня. Таких, как я, были привлечены сотни. Сколько же накопилось одних только непрочитанных доносов в центральном аппарате Органов государственной безопасности! А сколько их накопилось в республиканских, областных, районных отделах и отделениях! А в папках и сейфах отдельных оперативных работников! А сколько было пущено в ход! А сколько погибло во время войны! Сколько было уничтожено! Какая же могучая энергия человеческих чувств и мыслей ушла на это!

Моя задача состояла в том, чтобы отобрать из многих тысяч доносов заслуживающие внимания, а остальные передать на уничтожение, как тогда выражались — «списать в расход». Я читал доносы начинающих жизнь невинных младенцев и умудренных опытом дряхлых старцев, молодых трезвых карьеристов и обезумевших от безнадежности алкоголиков, выдающихся ученых, домашних хозяек, юных и чистых дев, старых развратников, партийных функционеров, безграмотных дебилов, профессоров, пенсионеров, артистов… И все они были похожи друг на друга, как монеты одной ценности, как клопы. Как будто они у нас изначально заложены в генах, а не являются высочайшим продуктом человеческой истории. И я тогда понял, что именно донос есть самая глубокая, всесторонняя и искренняя форма самовыражения личности. Жаль, что тысячи тонн доносов были в те либеральные годы уничтожены. Творчество огромного народа в самый интересный период истории исчезло бесследно. Конечно, доносы будут писаться и впредь. Но в таких масштабах, с такой затратой интеллекта и страсти, с такой выдумкой, как это было у нас, это уже никогда не повторится. Грустно!

Сомнение

Но зачем писать морально дискредитированный донос, если мы изобрели другую, кристально чистую литературную форму — отчет?! Теперь нам нет надобности мучиться угрызениями совести (если мы когда-нибудь ими мучились!), когда нас вежливо просят написать отчет о поездке, о встрече, о беседе… Да нас и просить не надо, ибо мы сами знаем, что писать отчеты обо всем есть наш священный долг. Почему до этого не додумались в сталинские времена? Этому есть необычайно простое объяснение: потому что не было бумаги и печатных машинок. Доносы можно писать на клочках бумаги и огрызками карандашей. Для отчетов нужна приличная бумага и печатные машинки.

Мы и Запад

Тот самый мой знакомый, которого выгнали из одной западноевропейской столицы, писал в своем отчете за десять лет пребывания на Западе, что после занятия Западной Европы Советской Армией надо в первую очередь уничтожить всех наших добровольных помощников — коммунистов, лефтистов, пацифистов, нейтралистов, интеллектуалов, либеральных писателей, профессоров, бородатую молодежь и прочую нечисть. Почему? Да потому, что они тогда очухаются и против нас бунтовать начнут. И вообще, избавь нас, Боже, от наших друзей, а от врагов мы избавимся сами. Впрочем, советовал мой знакомый, врагов целесообразно сохранить, поскольку от них хоть какая-то польза будет. Но обратимся лучше к теории отчета.

Отчет

Советские люди приучены обо всем писать отчеты. Это — необходимый элемент коммунистической организации труда. Отчеты месячные, квартальные, годовые, пятилетние… Один старый большевик, состоявший на партийном учете в нашем учреждении, написал отчет о всей своей жизни после революции. Три тысячи страниц, исписанные микроскопическими буквами. Он припер свой эпохальный отчет в двух драных авоськах в партийное бюро, потребовал изучить его и извлечь уроки. Секретарь партбюро поручил эту благородную миссию мне. Я за полчаса написал свой отчет об отчете старого большевика, даже не заглянув в него. За годы советской власти, писал я в своем отчете, автор потребил хлеба и каши столько-то тонн, выпил столько-то бочек водки, написал столько-то тайных доносов и произнес открытых, столько-то лет просидел на собраниях, столько-то лет простоял в очередях… «Смеешься», — сказал Секретарь. «Плачу», — сказал я. «Что будем делать?» — спросил Секретарь. «Напишем автору официальную бумагу, что его рукопись передана в Секретный отдел Центрального партийного архива», — сказал я. «Почему официальную бумагу?» — спросил Секретарь. «Чтобы автор поместил ее в рамку и повесил на стенку рядом с почетными грамотами, которых он получил полсотни штук за свою непомерно долгую и глупую жизнь», — сказал я. «А почему в Секретный отдел?» — спросил Секретарь. «А чтобы он больше не терзал нас своими воспоминаниями», — ответил я. «А это куда?» — спросил Секретарь, кивнув на драные авоськи с бесценным опытом жизни целого поколения. «На помойку», — сказал я. «Действуй, — сказал Секретарь. — Потом напиши мне коротенький отчет о проделанной работе». А в другой раз мне поручили «обработать» отчеты членов одной нашей научной делегации на международном конгрессе. Делегация состояла из пятидесяти человек, а отчетов было шестьдесят: некоторые видные ученые, желая доказать свою преданность, написали по два отчета. Каждый отчет — пятьдесят страниц на машинке. И о чем только не сообщали ученые в любимые Органы! Например, что такого-то западного профессора можно привлечь на нашу сторону, издав его книгу в Москве, что руководителя секретной лаборатории надо пригласить в Москву и подсунуть ему надежную красотку…

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 113
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?