Когда язык Трея сменился горячей влажной плотью, Шарлинта не испугалась, а лишь выгнулась навстречу, приглашая и подталкивая. Короткий вскрик проглотил Равенель, потом он зашептал что-то утешающее и успокаивающее. Обжигающее дыхание замершего внутри девушки феникса заплясало по коже ее живота, окончательно забирая боль. Он двинулся внутри нее, сначала медленно, нежно, осторожно, а потом все быстрее и быстрее. Свернутая в животе пружина закрутилась, заискрилась, разворачивая свою спираль, накрывая все тело волной яркого взрыва удовольствия. Лин купалась в этих ощущениях, едва осознавая происходящее. Несколько резких движений феникса, горячая волна, заполняющая изнутри, бережные поцелуи на животе, ниже пупка.

Потом Трей отстранился, пересел, позволяя младшенькому, повернуть принцессу, словно куклу, на бок и прижать к себе спиной. Шарлинта попой чувствовала всю силу его возбуждения. Нога амаира скользнула между ее бедер, чуть меняя позу, подстраивая под себя, заставляя прижаться еще ближе. Пальцы накрыли все еще влажное лоно, отыскивая какую-то точку, от прикосновения к которой новая огненная волна пронеслась по телу принцессы. Лин тихо всхлипнула, когда почувствовала первый толчок и осторожное проникновение. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Равенелем. Щеки окрасил румянец стыда от того, что он наблюдал за ней, буквально ловил каждый вздох, каждое содрогание податливого к ласке тела. Это придавало дополнительную остроту происходящему, и пружина удовольствия сворачивалась внутри девушки с новой силой.

Правда, достичь очередного взрыва раньше Икрея ей не удалось. Изливаясь в нее, младшенький прихватил зубами мочку уха, потом нежно поцеловал уголок рта. И отпустил.

Равенель откинул подушку, опираясь на спинку кровати, согнул ноги в коленях и притянул Шарлинту к себе, усаживая на это своеобразное кресло, опуская прямо на возбужденную плоть, заполняя собой одним плавным движением. Колени принцессы уперлись в матрас, по бокам от мужчины, а она сама, как завороженная, поглаживала подрагивающими пальцами мышцы на его груди. Ноготок девушки обвел ареолу плоского соска, слегка царапнул его, и мужская плоть толкнулась внутри, остро отзываясь на подобную ласку. Ощущая себя всесильной, Шарлинта провела языком по крепкой мужской шее, поцеловала яремную ямку, приподнимаясь и опускаясь в такт его движениям. Его кожа была плотной, солоноватой на вкус, и пахла морозной свежестью, кедром, и немного ей самой. Эта странная власть над телом Нела будоражила кровь Лин не меньше, чем скольжение ее сосков по мужской груди в такт их общего, одного на двоих ритма. Его ноги словно спинка кресла поддерживали ее спину. Лин казалась совсем маленькой на фоне амаира, но она буквально ощущала, что как будто создана для него, для этого большого красивого амаинта с завораживающим взглядом. Их накрыло одновременно. В последний момент он поцеловал ее, буквально проглатывая их общий стон.

Потом Лин сидела, прижавшись к Равенелю максимально близко, все еще ощущая его плоть внутри себя. Она закрыла глаза, окутанная его теплом и запахом, погружаясь в крепкий сон. Принцесса уже не почувствовала, как ее сняли со старшего амаира, протерли тело влажной тканью и уложили спать на ту самую подушку, со спрятанными под ней отиа.

Пещера была странная. Слишком светлая. Как будто где-то был источник естественного освещения, хотя высокие своды, насколько могла видеть Шарлинта, были сплошь из камня. Легкая тревога сжала сердце принцессы. До этого появление в ее снах пещер ни к чему хорошему не приводило. А на новые боевые подвиги Лин совсем не была готова.

Девушка обняла себя руками за озябшие плечи. Короткая легкая рубашка до колен — не самая подходящая одежда, для прогулки под каменными сводами, даже во сне. А еще странно было осознавать, что она спит, но при этом не просыпаться. Шарлинта переступила с ноги на ногу, поджимая озябшие пальцы, и попробовала ущипнуть себя за руку, чтобы, наконец, прервать этот сон, пока окончательно не замерзла. Но проснуться не получилось.

Принцесса обошла пещеру по периметру, рассматривая каменные барельефы на стенах с изображением драконов, крылатых людей, великанов, чем-то напоминающих увеличенную версию двиртов, животных. Какой-то неведомый мастер, видимо, годами трудился здесь, чтобы украсить каменные стены. Прекрасно. Только все равно слишком холодно. Шарлинта подышала на заледеневшие пальцы. Но она совсем не феникс, ее дыхание не может ни обжечь, ни согреть толком.

Потом Лин осознала, что такую битву двух драконов на барельефе она уже видела. Круг замкнулся, а хотя бы какого-то подобия выхода девушке так и не встретилось. Может, это не сон? Может, кто-то похитил ее и заточил в этот холодный каменный мешок? Лин попробовала сотворить согревающее заклинание, но магия словно спала. Снова опоили зельем?

— Не все так страшно, девочка. Не впадай в панику, я просто хотела на тебя посмотреть.

Женский голос, разнесенный эхом под пещерными сводами, звучал как будто бы одновременно со всех сторон, и принцесса не могла понять, где именно искать его обладательницу. Самое удивительное, что собеседница оказалось прямо напротив Лин. Как можно было не разглядеть это сразу, принцесса не понимала. Невидимость? Иллюзия? Отвод глаз?

Шарлинта пристально рассматривала женщину. Именно женщину, а не девушку, несмотря на то что лицо ее казалось совсем юным. Но глаза. Такой взгляд — цепкий, наполненный жизненным опытом и мудростью, Лин до этого видела только у деда. Женщина была в легком платье с открытыми плечами и также босиком, но, видимо, от холода не страдала.

— Кто вы? — дрогнувшим голосом поинтересовалась принцесса, а следом заметила, что собеседница держит в своей руке знакомую вещицу — кожаные шнурочки с золотистыми камушками.

— Еще не догадалась?

Предположения у Шарлинты были, но настолько нелепые и нереальные, что она побоялась озвучить их вслух. В байки про богов, спускающихся к людям, чтобы просто пообщаться, принцесса никогда не верила.

— Просто так мы и не являемся, — улыбаясь, заметила женщина. — Но иногда и нас гложет любопытство. Как думаешь, сколько я таких украшений видела?

Принцесса неопределенно пожала плечами. Она вообще не была уверенна, что богине требуется какой-то ответ от нее. Это было больше похоже на монолог, чем на беседу.

— Много, маленькая. Очень много.

Подобное обращение Шарлинте не понравилось. Само слово маленькая, так часто с нежностью произносимое фениксом, стало чем-то особенным, личным, тем, что делить с кем-то, кроме амаиров не хотелось. Да и мысль о подобном божественном подглядывании не вызывала радостных эмоций.

— И никто из этих девушек, женщин, что складывали отиа под подушку, не просил ничего для амаинтов. Ни разу. Все для себя. Редко, для своих детей, рожденных до брака с амаинтами.

— Я тоже для себя, — ответила Шарлинта не раздумывая.

Как бы это не выглядело со стороны, но загаданное желание скорее было нужно ей самой, для собственного внутреннего равновесия и спокойствия.

Саркани, теперь уже Лин не сомневалась, что перед ней сама богиня-мать, лишь задумчиво покачала головой. Улыбка исчезла с лица женщины, и невольный холодок пробежался по спине принцессы. Она загадывала желание без особой веры в его исполнение. Просто, потому что такова традиция у ее амаиров. Из уважения к ним, и явно не ставя перед собой цель, вызвать недовольство богини.