Завтра должен прибыть сэр Перси Скотт для изучения системы противовоздушной обороны Парижа.

13 октября 1915 г. Вчера вечером я узнал, что представители французского правительства разговаривали в Петербурге тоном, изумившим Сазонова. Несомненно, они выражали не точку зрения Делькассе: он выбыл по причине слабого здоровья, и я верю в то, что он действительно болен. Ходят слухи, что он потерял память и забывает, что он хочет сказать. Говорят даже, что он в психиатрической лечебнице.

В Палате депутатов бурные дебаты; вывели депутата Конти Пульези из-за оскорбительных нападок на социалистов. Требование закрытого заседания отклонили подавляющим большинством. Но даже если Палата депутатов примет вотум доверия правительству, Сенат вряд ли поступит так же. На набережной Орсэ считают, что Вивиани недолго продержится на посту министра иностранных дел. Этот пост займут Думерг или Бриан. Правительство становится все более одержимым и может пасть.

Утром в посольство приходил Жоннар[225]. Он критиковал политику правительства и его действия на Балканах, где какая-либо политика вовсе отсутствует. Правительство, сказал он, дрейфует и идет в кильватере правительства России с его нелепыми выходками. После того как Делькассе выбыл, кто-то от имени Франции напомнил России о жертвах, понесенных Францией и Англией, и об истинной причине, почему Балканские государства так не хотят помогать нам. Экспедиция в Салоники намечается широкомасштабная, с французами или без них. Пока не решено, оставят ли войска в Галлиполи на месте, прикажут им идти в наступление или эвакуируют оттуда.

Никто не может сказать, что предпримут итальянцы, но, скорее всего, они будут делать как можно меньше.

Я написал Асквиту, привлекая его внимание к вопросу о снарядах. Наши орудия взрываются, и, если мы не научимся на горьком опыте французов, возможно, нас ждут те же катастрофы, какие в свое время были у них. Китченер по-прежнему сохраняет за собой роль, и важную роль, в производстве снарядов: он определяет образцы. Между военным министерством и недавно созданным Министерством вооружений особой любви не наблюдается.

15 октября 1915 г. Постоянный заместитель министра на набережной Орсэ утверждает, что две британские дивизии переведут из залива Сувла в Салоники. Видимо, мы подвергнем обстрелу Дедеагач. Вивиани вчера объявил в Сенате, что итальянцы вступят в войну, но где?

Вчера мне нанесли визит члены парламента Ходж и Робертс, а также Смит. Они по-прежнему объезжают провинциальные города. Ходж спросил, могу ли я подтвердить или опровергнуть то, что ему говорили в социалистических кругах, — что гражданское население теперь за мир на любых разумных условиях. Я пришел к выводу, что свои сведения он получил от Лонге, депутата и приятеля Кайо, который в нашу бытность в Бордо всячески старался освободить из тюрьмы индийского революционера Рану и послать его переводчиком к нашим индийским войскам, а также некий Франклин Буйон, еще один приятель Кайо. Я вывел из заблуждения Ходжа и компанию. Ходж сказал, что, по его мнению, воинская повинность необходима. Без нее не удастся собрать нужное количество людей.

Корреспондент «Таймс» слышал от довольно надежного информанта, что Делькассе сменит Бриан. Кандидатуры Жюля Камбона и Буржуа отклонили. Жан Дюпюи сменит Бриана на посту министра юстиции.

Завтра я встречаюсь с Брианом; возможно, от него я узнаю, почему Делькассе покинул корабль.

Только что (23.00) беседовал с корреспондентом «Таймс», который встречался с Брианом. Правительство будет сформировано заново. Возможно, Бриан займет место Вивиани и будет надзирать за внешней политикой вместе с Жюлем Камбоном в качестве своего заместителя. По словам Бриана, Делькассе очень виляет. То он ссылался на слабое здоровье, то на расхождения во взглядах. Его друзья говорят, что ранее он высказывался за экспедицию в Салоники, но после отставки Венизелоса счел ее нецелесообразной.

Немцы продолжают зверствовать в Брюсселе. Они расстреляли пожилую британку[226], обвинив ее в том, что она укрывала беглых британских солдат; кроме нее, расстреляли архитектора-бельгийца и еще пять человек по таким же обвинениям в укрывательстве французских солдат. Принцессу Крой приговорили к 10 годам каторжных работ.

16 октября 1915 г. Здесь был Бриан. Он не говорил о том, кто станет преемником Делькассе, но обмолвился, что Вивиани не может и дальше исполнять обязанности премьер-министра и министра иностранных дел. Он сожалеет о безумии с Константинополем. Если бы не эта ошибка, мы могли бы привлечь на свою сторону все Балканы, даже Фердинанда и Константина, который теперь отказывается даже пальцем пошевелить, и короля Румынии. Бриан интересовался, будут ли сокращения в правительстве Великобритании. Я ответил: возможно, сформируют внутренний кабинет… Бриан не подавлен; по его мнению, когда в Салониках высадятся англофранцузские войска, король Греции будет обязан пойти с нами, и тогда Румыния поймет, что поступить так же в ее интересах. Он не верит в победоносный марш-бросок Германии на Константинополь.

17 октября 1915 г. Ходят слухи, что на помощь болгарам идут 200 тысяч турок. Греки говорят, что договорные обязательства непоследовательны, не соответствуют обстановке и «мы не сделаем и шагу, если победит другая сторона». Румыны говорят: «Мы мысленно с вами, но пока просим нас извинить».

Утром здесь был Х. Он приехал по делам, связанным с поставками древесины для траншей. Х. привез с собой лондонское уныние. Ему сказали, что во Франции ширится движение за мир и что мир могут заключить через шесть недель. Говорят, что, поскольку Германия истощена, кайзер заручится поддержкой президента Вильсона в следующих великодушных предложениях. Восстановление довоенного статус-кво. Возвращение Германии всех ее колоний. Германия получает Антверпен и, кажется, большой кусок Бельгии, который непосредственно граничит с Германией. Судя по всему, президент Вильсон считает такие предложения щедрыми, потому что сейчас Германия оккупировала Польшу, часть России, Бельгию и часть Франции, и ее еще нигде не разбили; наоборот, Германия одерживала и продолжает одерживать победы повсеместно. Американцы поддержат президента и окажут давление на страны Антанты, чтобы они согласились с такими условиями. В противном случае будет запрещен весь американский экспорт в эти страны!

Я спросил, неужели какое-либо британское правительство способно смириться с тем, что Германия оставит себе Антверпен. Х. ответил: а что можем сделать мы, если Франция согласится и мы останемся в одиночестве! Я высмеял предположения, что Франции, России и Англии следует, или можно, принять такие условия — и что американцы поддержат президента, который выдвинет подобные предложения и будет на них настаивать. Американцы вели оживленную торговлю. Да, возразил Х., они торгуют боеприпасами, но хлопок и другие товары пребывают в застое, как и Уоллстрит. Далее он сказал, что нам не следовало отправлять во Францию более 400 тысяч человек. Мы не можем снарядить и снабжать более многочисленный корпус. Не хватает штабных и полевых командиров, а те, что есть, никуда не годны. Сейчас мы лишь удерживаем свои позиции. Когда он заговорил о том, что Германия истощена, я спросил, почему же в таком случае удержание наших позиций не способствует ее дальнейшему истощению и стремлению к миру. Он ответил, что мы, скорее всего, разоримся, а Германия разорится, если ее победят, да и то после войны. Продолжать разговор я не стал. Любопытным было то, что он сказал о внутренней политике. Кабинет пребывает в нерешительности. Артур Бальфур написал убедительную статью против воинской повинности. Х. не может сказать, какие доводы приводил Бальфур, кроме того, что воинская повинность повредит торговле. По словам Х., призывная кампания показала: в стране тысячи и тысячи годных к военной службе людей, лавочников и других, которые не хотят идти в армию. Он не знал, как уговорить их служить. Джордж Керзон — единственный член правительства, который всецело поддерживает воинскую повинность. Сейчас кабинет разделился по следующему вопросу: следует ли подготовить законопроект об обязательной воинской повинности или отложить его до тех пор, пока его необходимость не будет совершенно доказана? Кабинет пока ничего не решил.