в тактике, ни в стратегии боевых действий. Он был хорошим психологом, умел настраивать мозговые извилины на одну волну с начальником и говорить то, что от него ждут. Как ни странно, это помогло Гривузу приобрести славу опытного командира. Пираты с удовольствием записывались в его команду, уверенные, что с ним не пропадут. Гривуз так увлёкся ролью бывалого вояки, что, когда опомнился, ужаснулся. Чьи приказы он будет теперь исполнять? Чьи мысли и решения озвучивать? Чьи провидческие откровения претворять? Уж не туга ли, которого Пылвс, склонный к иронии, прозвал Болтуном? Вот так ситуация! Не принявший за всю жизнь ни одного самостоятельного решения Гривуз будет выслушивать советы туга, который разбирается в военных хитростях, как… Как кто? Гривуз пытался подыскать хлёсткое сравнение, чтобы уколоть себя побольнее, но ничего не придумал. Он растерялся и окончательно пал духом.

Болтун, в отличие от бывшего помощника Головуна, проявлял невероятную активность. Носился среди пиратов, раздавая советы, пучил глаза, трещал без умолку и каждую минуту менял цвет кожи; его хохолок метался по позициям, пока кто-то из бывалых бойцов, у которых на теле шрамов было больше, чем звёзд на небе, не пригрозил: если туг не перестанет шуметь и носиться где не надо, его заметят кибсы, и тогда пираты сдерут с него шкуру.

Болтун испугался и пожаловался Гривузу. Тот, обрадованный возможностью поиграть в начальника, напустил на себя суровость и, снисходительно похлопав туга по хлипкому плечу, сказал:

— Ничего, дружище, обойдётся. Пираты народ грубый, неотёсанный, но они прирождённые воины. Не надо им мешать. Они всё сделают без твоих советов. Вот увидишь.

Гривуз произнёс это реплику назидательно-покровительственно, понимая, что говорит самому себе. Однако страх быть разоблачённым быстро развеялся. Пираты действительно справлялись без его указки. Они воевали, полагаясь больше на интуицию, чем на план. Каждый сражался сам по себе, никому не подчиняясь. Это очень смахивало на уличную драку.

Болтун пришёл в ужас от такой пиратской тактики, но изменить ничего не мог. Вокруг всё грохотало и рвалось, и надо было позаботиться о себе, чтобы не остаться без головы. Иначе кто поможет хозяину? Кто подаст ему мудрый совет? Прошло немного время и открылось удивительное обстоятельство: полное отсутствие организации у пиратов, их анархия давали им, как ни странно, преимущество над противником. Кибсы не могли просчитать их очередной ход. Запрограммированные на чёткий, осмысленный порядок действий, на причинно-следственную связь, кибсы терялись, когда начинался хаос, и становились лёгкой мишенью для быстрых и непредсказуемых пиратов.

Мощнейший взрыв потряс землю — в воздух взлетел склад боеприпасов. От осколков, от огня и взрывной волны погибло много кибсов и пиратов. Болтуна с Гривузом засыпало в тоннеле.

— Караул! Помогите! Я умер! — завопил туг, разгребая землю ногтями.

Гривуз первым выбрался на поверхность. Решив, что роль благородного спасителя может принести дивиденды, схватил Болтуна за хохолок и вытащил на свет.

— Не ори! Ты жив-здоров. И запомни, кто тебя спас! Не хватало ещё держать ответ перед Пылвсом за какого-то зверька.

— Сам ты зверёк! — огрызнулся Болтун, покраснев от возмущения. — Ага, Гривуз, я никогда тебе не доверял! Лицемер!..

— Ладно, не обижайся! Я сказал глупость. К тому же нам не за чем ссориться. Мы, кажется, победили.

— Что? Что ты сказал?!

— Гляди. От заставы ничего не осталось.

— Ура! Значит мы можем идти на помощь хозяину?

— Не торопись. Сперва надо произвести зачистку.

Гривуз не ошибся. Взрыв уничтожил ту часть заставы, где держали оборону кибсы. Пираты посчитали, что удача повернулась к ним лицом. Это вызвало в рядах штурмовиков прилив энтузиазма, они вмиг перебили оставшихся солдат, даже не заметив, что противник всё равно превосходил их в численности в два раза. Бой длился ещё четверть часа. После чего на единственной уцелевшей вышке взвился пиратский флаг. Застава пала.

6

Пяти-шестиметровые гиганты передвигались на трёх лапах, похожих на опоры строительного крана, да так ловко, что казалось, будто машины скользят по земле. То ли кибсы сидели внутри роботов-колоссов, то ли управляли ими на расстоянии, Рэм так и не понял, но с появлением железных монстров казарма превратилась в западню. Крышу давно снесло, сверху сыпались раскалённые осколки, дым разъедал глаза, жар стоял как в преисподней. Когда они подойдут ближе, от казармы ничего не останется. Нужно было что-то делать! Пираты держались так, словно ничего страшного не происходило: стреляли, уворачивались от осколков и помогали раненым.

Одному из роботов-гигантов метким попаданием перебило ногу. Он стал разворачиваться, перекрывая фронт огня. Лазерные и плазменные пушки на минуту стихли, и Рэм с пятнадцатью штурмовиками успел добежать до лаза. Внизу их ждал Обулк.

— Веди к тюрьме!

Тоннель был длинным и узким. Несколько крупных бойцов не смогли в него протиснуться, Рэм приказал им остаться возле казарм и ждать сигнала. С небольшой группой он долго полз на четвереньках. Иногда приходилось ждать, пока кумиди расчистит проход — земля обваливалась, потому что наверху шёл бой. Наконец добрались до финишной точки. Заложили взрывчатку направленного действия и взорвали её. На несколько минут Рэм оглох. Обулк долго разгребал завал и расчищал выход на поверхность. Но никто не знал, что их там ждёт.

Понимая, что минуты решают всё, кумиди работал с удесятерённой энергией. И вот блеснул свет. Рэм отстранил Обулка и первым высунул голову, огляделся. Взрывчатка разнесла помещение охраны. Трое кибсов лежали в разных позах там, куда их отбросило взрывной волной. Дверь, ведущая в смежное помещение, была покорёжена, но цела. Пока пираты вылезали из-под земли, Рэм обыскал мёртвых охранников и нашёл ключ. За дверью открылся коридор с низким решётчатым потолком. Шли медленно и осторожно, поскольку рифлёный настил гудел от каждого шага. Кто-то из пиратов включил бигл, и он уловил