– И это тоже верно, Лаврентий, – согласился Вождь, разламывая папиросы и набивая свою знаменитую трубку, – классовая борьба классовой борьбой, но не надо забывать и о том, что из-за трехсот процентов прибыли капиталисты пойдут на любое преступление, невзирая на то, кого надо грабить – пролетария, или же своего брата буржуя… Другого буржуя им грабить даже приятнее, потому что риска меньше, а выгода больше. Наша революция показала всему миру, на что способен пролетарий, когда ему нечего терять, кроме своих цепей.

– Но, товарищ Сталин, – добавил Берия, – та же история показала, что наша революция явление все же уникальное. Для ее успеха должно было совпасть так много факторов, что вряд ли когда-нибудь в истории повторится хоть что-то подобное. Все прочие революции побеждали только в странах третьего мира вроде Кубы, Анголы и Никарагуа, или при поддержке нашей армии в ходе Второй мировой войны, освободившей Восточную Европу, Северные Китай и Корею от германских нацистов и японских милитаристов.

– Лаврентий, – улыбнулся Верховный, – я вижу, что ты неплохо выучил уроки истории. Не думаю, что и в этот раз все будет по-иному. Троцкисты останутся троцкистами, маоисты – маоистами, сионисты – сионистами, а ренегаты от европейской социал-демократии так и останутся социал-демократическими ренегатами. И это уже твоя забота – подумай, кого требуется убрать, кого задвинуть на вторые роли, а кого обвинить в пособничестве фашизму и сделать козлом отпущения за победу Гитлера в Европе. При этом ты должен помнить, что помочь нам просятся китайские товарищи с той стороны. И поскольку негоже складывать яйца в одну корзину, то, будь добр, пошли кого-нибудь присмотреть за товарищем Мао… Так, на всякий случай, чтобы он случайно не наломал еще больше дров.

– Все зависит от того, – сказал Берия, – будет ли Советский Союз воевать против японских милитаристов так же, как он сейчас воюет против германских нацистов?

– Вопрос о «Семи днях осени», Лаврентий, – усмехнулся Сталин, – пока еще находится в стадии обсуждения. Слишком уж много там заинтересованных лиц и политических амбиций, и переговоры с той стороны идут очень непросто. И еще не факт, что в назначенный срок японцы повторят свою операцию в Перл-Харборе, хотя тайная подготовка к ней уже в полном разгаре. И лишняя головная боль СССР тоже не нужна. Потому-то я и прошу тебя как можно внимательней понаблюдать за товарищем Мао. Борьба за власть среди верхушки китайских коммунистов еще не завершена, и надо посмотреть, не будет другой председатель ЦК КПК более выгоден Советскому Союзу, чем товарищ Мао. Но сделано все должно быть так чисто, чтобы Советский Союз, как жена Цезаря, остался вне подозрений. Учти, что кроме нас с тобой таким же вопросом могут озаботиться власти Англии и США, поддерживающие сейчас троцкистское течение в коммунизме. Нам совсем не нужно повторение той истории, когда СССР помог становлению коммунистического Китая, превратившегося в итоге в нашего врага. Полтора миллиарда враждебных нам китайцев по соседству – это все-таки для СССР слишком много и слишком опасно.

– Я понял вас, товарищ Сталин, – сказал Берия.

Верховный большим пальцем умял табак в трубке, а потом взглянул на Молотова.

– Вяче, – сказал он, чиркая спичкой и прикуривая, – в рамках этой операции тебе надо отправить в Яньань дипломатическую миссию, состоящую из работников НКИД среднего звена. Крупных фигур не надо, но в случае необходимости на месте должны оказаться люди, способные вести с китайскими товарищами серьезные переговоры.

Выслушав Сталина, Молотов достал блокнот и сделал в нем запись.

– Кстати, Вяче, – спросил Верховный, – есть ли уже какая-нибудь реакция по линии дипломатии со стороны официальных лиц Великобритании и США?

– Британский посол Криппс, – сказал Молотов, – в первые дни войны буквально обивал порог НКИДа, пытаясь получить, как он говорил, «достоверную информацию о ходе войны». Но вскоре эти попытки прекратились. Американский посол Штейнгарт ведет себя пока индифферентно, хотя ему как еврею, тем более богатому еврею, не может нравиться нацистский режим. Очевидно, что Фрэнки, как зовут Рузвельта сами американцы, еще не принял окончательного решения.

– По данным, полученным моим наркоматом, – добавил Берия, – британский посол прекратил свою активность потому, что данные о ходе боевых действий на Восточном фронте англичанам сообщили сами немцы, точнее, те их круги, которые раньше стояли за мирные переговоры, попытку которых предпринял в мае этого года Рудольф Гесс. Эти люди считают, что даже такой «похабный мир» – это меньшее зло, чем нашествие на Европу большевистских варваров. Предпринятые нашей авиацией в первый же день войны бомбардировки Берлина отозвались политическими потрясениями и в Лондоне, и в Вашингтоне, и даже в Токио.

– Мы уже читали докладную по этому вопросу, – кивнул Сталин, – и тоже полагаем, что определенные круги в Германии и Британии вполне способны на сепаратный политический сговор за спиной своих военных. Только сперва немцы должны будут пожертвовать головами Гитлера, Геринга, Гиммлера, Геббельса, Деница, ну и еще пары-тройки наиболее успешных германских генералов и адмиралов, замешанных в жестоком обращении с британскими военнопленными и командами торговых судов. Без этого англичане даже не станут с ними разговаривать.

Поэтому особой угрозы в подобных настроениях части германской верхушки я не вижу. Но все же ты сообщи об этом кому положено. Гитлер должен знать, что спасая свою шкуру, кое-кто из его соратников с радостью сдаст его, как барана на заклание, британским мясникам. Как и что – это вы сами определитесь. Не мне тебя учить. Пусть Гитлер устроит чистку в своем окружении. Это, несомненно, деморализует всю систему управления в Германии, и как раз в этот момент мы нанесем главный удар.

– Все сделаем, товарищ Сталин, – сказал Берия, – найдутся и люди, и каналы, по которым мы можем сообщить кому надо нужную информацию.

– Хорошо, Лаврентий. – Верховный взглянул на Молотова. – А тебе, Вяче, будет особое задание. Нужно подобрать людей для участия в трехсторонних переговорах на той стороне. Руководитель делегации, безусловно, товарищ Громыко, остальные – на твое усмотрение. Главное – чтобы среди них не было никого из литвиновской банды. Список представишь мне завтра. Ну что, товарищи, пожалуй, все на этом?

Все дружно стали собираться, негромко переговариваясь между собой.

29 июня 1941 года, Брест

На войне все и всегда случается внезапно, по крайней мере для тех полководцев, которые не уделяют достаточного внимания собственной разведке и не имеют дара стратегического предвидения. Но иногда внезапность случается из-за неправильного истолкования намерений и оценки возможностей противника. Вот так и Гудериан в этом варианте истории допустил роковой просчет, без которого он, вместе со своей танковой группой, еще, пожалуй, мог бы какое-то время сопротивляться.

Но после недели боев впечатление у Гудериана о противостоящих ему русских частях сложилось весьма своеобразное. Он признавал, что они обладают значительной огневой мощью, хорошо подготовленным и тактически грамотным личным составом, но в то же время не способны на быстрые маневренные действия в условиях быстро меняющейся обстановки. Все это время южнее Бреста они, прикрываясь мощью своей артиллерии, медленно отступали с рубежа на рубеж, лишь изредка контратакуя и не пытаясь наносить серьезные контрудары. Это давало немецкому командованию надежду на то, что после еще одной переброшенной на плацдарм резервной дивизии, еще после одного решительного натиска русская оборона падет, и далее все пойдет, как намечено.