Алекс, позволив капитану Голту подвергнуть себя короткому допросу, поспешно удалился. На его лице явственно читалось облегчение.

Тот чрезвычайно черный парень заметил, что Джейн наблюдает за ними от крайних палаток. Широко улыбаясь, он зашагал к ней.

— Вода есть? Соль есть?

— Конечно, офицер.

Джейн позвонила по телефону Эллен Мэй.

Черный рейнджер миролюбиво кивнул, покопался в отвисших карманах своих обрезанных штанов и принялся скручивать сигарету с марихуаной. Его голени и предплечья покрывала сеть тонких мелких шрамиков, а на шее сбоку Джейн заметила огромный заросший кратер, в который мог бы без труда уместиться кончик ее большого пальца.

— Я не уверена, что сотруднику полиции на задании обязательно курить марихуану, — сказала Джейн.

Рейнджер зажег спичку о загрубелый ноготь большого пальца, прикурил косяк и резко вдохнул.

— Занимайся своим делом, — предложил он.

От кухонной юрты прибежал рысцой малыш Джефф Лоуи, неся фляжку и антисептический бумажный стаканчик, две солевые таблетки и пару полосок вяленой оленины. Он робко вручил все это рейнджеру.

— Вы что, курите травку? — спросил Джефф, широко раскрыв глаза.

— У меня глаукома, — провозгласил рейнджер. Он закинул в рот солевые таблетки, запил их тремя стаканчиками воды, сделал последнюю длинную затяжку, потом затоптал косяк и принялся жадно поглощать мясо.

— Хорошая оленина, — пробубнил он с набитым ртом. — В наши дни нечасто встречаются люди, которые умеют по-настоящему готовить оленину.

Он двинулся обратно к своей машине.

— Подождите секундочку, — сказала Джейн. — Пожалуйста!

Рейнджер вопросительно поднял брови.

— Расскажите, что происходит? — попросила Джейн.

— Контрабандисты, — ответил тот. — Они нынче вытворяют с этими фармакозами такие штуки, что только держись. Потом перегоняют их ночью по глухим дорогам, смешивают с обычными мясными, и черта с два ты найдешь разницу без сканирования ДНК. Эта команда, которая вам попалась, — довольно крутые ребята, мы уже некоторое время наблюдали за ними. Вам повезло.

— А что это за «штуки», которые можно вытворять с нелегальными козами? — спросил Джефф.

— Ну, пластиковая взрывчатка, например. Фильтруешь молоко, делаешь из него сыр, вставляешь фитиль — и можешь идти взрывать к чертовой матери все, что душе угодно.

— Взрывчатка из козьего молока, — медленно проговорила Джейн.

— Вы ведь шутите, правда? — спросил Джефф. Рейнджер широко улыбнулся.

— Да, ребята, я пошутил. Прошу прощения. — Джейн уставилась на него. Рейнджер — на нее. В его зеркальных очках не было никакого выражения.

— И что вы собираетесь делать теперь? — спросила Джейн.

— Засечем место их выхода на связь, я выслежу их в кустарнике. К утру мы их поймаем. Ну, может быть, к полудню. Капитан Голт любит делать все по букве, он даст им возможность бросить оружие и решить дело без шума. Спасибо за воду, мэм. Вы тут поосторожнее.

Рейнджер не спеша пошел обратно.

Джефф дождался, пока тот отойдет за пределы слышимости, и проговорил со смесью подавленного изумления и почтения:

— Джейни, они их всех перебьют!

— Да, — сказала Джейн. — Да, я знаю…

Последние две недели мая 2031 года изобиловали яростными, смертоносными ураганами. К несчастью, все они разражались в Канзасе, Айове, Миссури, Небраске и Арканзасе. Двадцать седьмого мая по Аллее Торнадо пролетел небольшой фронт, и бригада рьяно кинулась за ним в погоню, но ни одного смерча так и не возникло.

Статистически ничего необычного в этом не было. Однако статистика и сама становилась все более необычной по мере того, как столетие двигалось вперед. До плохой погоды в Соединенных Штатах ежегодно бывало около девятисот торнадо. Теперь их было около четырех тысяч. До плохой погоды среднегодовое количество торнадо убивало около сотни людей и приносило около двухсот миллионов долларов ущерба (в стабильной валюте 1975 года). Теперь, несмотря на значительно улучшенные системы предупреждения, торнадо убивали в год около тысячи людей, а ущерб было невозможно точно оценить ввиду того, что экономическая природа таких понятий, как «ценность» и «валюта», стала в своей основе абсолютно нелинейной.

Найти торнадо, по очевидным причинам, теперь было проще. Однако большинство гроз, даже очень жестоких гроз с хорошими показателями, не порождали торнадо. Значительная часть погонь была просто обречена обернуться ничем, даже с превосходным погодным мониторингом и быстрым развертыванием аппаратуры на территории. Даже постоянно опустошаемая Аллея Торнадо между Техасом и Оклахомой, главное гнездилище смерчей на планете, временами неизбежно обретала мир и покой.

Черная магия засухи зримо влияла на мораль бригады. Алекс видел, что все они по-прежнему старались как можно лучше вести себя рядом с Малкэхи, но в последнее время Малкэхи и сам стал каким-то отстраненным, с головой уйдя в марафон своих сеансов моделирования. Бригада скучала, потом стала раздражаться. Кэрол и Грег, чья связь и в лучшие времена не казалась особенно стабильной, начали принародно обмениваться колкостями. Питер с Риком взяли мотоцикл с коляской и отправились в Амарилло «за покупками» и вернулись похмельные и избитые. Руди Мартинес уехал на неделю в Сан-Антонио повидать свою бывшую жену и детей. Марта и Сарыч, которые находили друг друга физически отталкивающими, но тем не менее никак не могли оставить друг друга в покое, ввязались в злобную, разрастающуюся свару из-за какого-то мелкого повреждения, нанесенного одному из ультралайтов. А Хуанита проводила кучу времени, бесцельно носясь по окрестностям в песчаном багги — якобы для того, чтобы задать хорошую встряску его новому, улучшенному интерфейсу. Однако Алекс подозревал, что она делала это скорее ради собственных нервов, чем ради чего-то имевшего отношение к машине.

Высокие равнины получили в этом году щедрую порцию дождей в районе Биг-Спринг и Одессы, но к этому времени бригада уже передвинулась далеко на север, к каньону Пало-Дуро. Здесь, в более высоких широтах, прерии получили с весны хороший старт, но затем остановились. Неестественная обильность парниковых дождей уступила место ветреной сухости, некогда более привычной для Техасского выступа, и перенасыщенная влагой растительность заколебалась и начала тормозить развитие. Она, конечно, не завяла — такие ребята, как волосолист, локотник или бизонова трава, слишком упрямы и злонравны, чтобы позволить себе подобную мягкотелость, — но стала желтой, жесткой, сухой и колючей. А еще дальше к северу, на Оклахомском выступе, дождя не было с конца марта.

Алекс обладал высокой устойчивостью к скуке. Настоящее нетерпение требовало такого уровня животной энергии, каким он попросту не обладал. В отличие от бригадиров он не дергался и не жаловался. Имея в своем распоряжении работающие легкие, экран, на который можно было смотреть, и место, где можно было спать, Алекс в целом чувствовал себя удовлетворенным. Он никогда не просил о том, чтобы его приняли в группу раздражительных экстремалыциков в качестве их бесплатного козопаса-любителя; он осознавал всю абсурдность своего положения, но не придавал ей большого значения. Погода стояла приятная, воздух был чистым, его здоровье — удовлетворительным, и его оставляли на целый день одного в обществе коз, Библиотеки Конгресса и смарт-веревки.