Доктор Генри Нэймет. Фотография трехлетней Давности. Такая, что и сказать нечего. Очки, растительность на лице.

Острый, как лезвие, ум. Генри Нэймета дважды исключали из школы за проделки с компьютером. После этого он провел два месяца среди малолетних нарушителей за взлом компьютерной системы штата. Нэймет в конце концов поступил в католический колледж Святого Фомы и закончил его. Нина ухмыльнулась. Наверное, там не было компьютера.

Теперь Нэймет составлял компьютерные программы совершенно свободно. Он с легкостью защитил докторскую диссертацию в лондонской школе экономики, потом его наняли в «Ай-Би-Эм». Но через шесть месяцев уволили. В общем, самый настоящий скиталец. В Лондоне он наткнулся на Лилли Холл, она как раз заканчивала проект для министерства сельского хозяйства. С тех пор они начали работать вместе. Лилли занимается фармакологической частью, а Генри составляет программы для компаний, демонстрируя, как можно использовать ее разработки.

Они оба своенравные, с вольным характером и скорее всего такие же честолюбивые, как она сама.

«Вот с людьми такого типа, у которых все спорится, я могу делать бизнес», — подумала Нина.

Пройдя таможню, Нина подхватила багаж и прыгнула в такси. Тони разрешил ей поселиться в Сторченгассе.

— Очень хорошо, — заметил таксист, когда она дала ему адрес. — Отличное место, вам понравится.

Они поехали через оживленный Нидердорф с уличными кафе, с книжными и табачными киосками. После Лондона этот город казался очень чистым. Нина посмотрела на древнюю кирху, увидела банки с медными табличками названий. Было очень холодно, небо ослепительно голубое, вдали виднелись горы. Казалось, она попала в совершенно другой мир.

Сторченгассе оказалось местом, где полно магазинов для богатых — «Гермес», «Шанель», «Картье», — полно женщин в пушистых мехах. Такси остановилось перед симпатичным, с плоским фасадом, домом со швейцаром у двери. Нина вышла из машины, удовлетворенно вздохнув, и наградила водителя щедрыми чаевыми.

Квартира, в которой ей предстояло жить, была оснащена всем, чем только можно Нина набрала код на панели, и передняя дверь открылась. Несомненно, доктор Нэймет оценил бы эти приспособления. Комната была отделана в белых, кремовых и золотистых тонах, в стиле барокко. Холодильник полон, на маленьком столике возле постели — корзина с фруктами. Визитная карточка с приветствием от Люка Виеры, управляющего отделением «Дракона» в Швейцарии. Тони содержал неафишируемый офис в Женеве. Виере и его помощникам полагалось собирать всю информацию о швейцарских банках.

Нина представила себе, какое раздражение вызвало у Виеры указание Тони насчет нее. Он будет приставлен почти к ребенку! От этой мысли ей стало так же приятно, как от созерцания интерьера квартиры.

Деньги и власть. Вот чем Тони Сэвидж дразнит ее.

Нина взяла кусочек горького швейцарского шоколада из открытой коробки на кухне и откусила. Шоколад был самого высокого качества. Может, в следующий раз ей стоит надеть подаренное украшение, когда Тони снова заговорит об этом? В конце концов, разве не этого она хотела всегда?

Элизабет оставила лыжи в помещении для смазки и сняла солнцезащитные очки. Кожа покраснела на морозце, и девушка пожалела, что покрыла белым клоунским воском только губы, а не все лицо. Она тяжело протопала в вестибюль отеля. Смешно: ботинки так хороши на склонах, а стоит снять лыжи, спотыкаешься, как калека или астронавт на Луне.

Она осторожно села на ступеньки и стала разуваться.

— По крайней мере я не забыла, как кататься на лыжах.

— Может, кто-то и поверил бы, но я-то знаю, — выпалила Карен Картер, — тебе все еще не хватает четырех секунд до твоего же лучшего времени. И пяти до Луизиного. Эту дистанцию она проходила за двадцать две после Рождества.

Элизабет пожала плечами.

— С каждым днем мои результаты все лучше.

«Какого черта? Тебя, черт побери, это не касается», — хотелось ответить этой Карен. Но Элизабет сдержалась.

У нее возникла неожиданная помеха — пресса. Затевать склоку с кем-то из своей команды означало привлечь внимание репортеров, которые только и ждали подходящего момента, чтобы накинуться на нее. Ревность к Джеку Тэйлору омрачала настроение женской британской команды. А предолимпийская обстановка добавляла напряженности. Где бы ни тренировалась команда, их встречали огромные флаги с пятью кольцами, громкие приветствия швейцарцев и многонационального обслуживающего персонала Игр, горячий интерес спортивных журналистов, телевизионщиков. По сравнению с Олимпиадой Кубок мира выглядел мелким спортивным мероприятием.

Везде, на каждой улице, на прохожих взирали звезды:

Торвил и Дин, Робин Кузене и множество других. Аромат славы и успеха, дух смертельного соперничества носились в воздухе. От этой атмосферы никуда не деться, не спрятаться, ей невозможно противостоять Адреналин буквально клокотал вокруг. Здесь, в Швейцарии, собралась элита мирового спорта ради олимпийского золота.

Не меньше.

Однако Карен Картер, Жаннет Марлин и Кейт Кокс приехали сюда не ради олимпийских медалей. Они вообще не рассчитывали на призовые места. У них нет ни малейшего шанса. У Мартина Белла из мужской команды Британии тоже ни единого Леди Элизабет Сэвидж — единственная настоящая претендентка от Соединенного Королевства. Все другие девушки из команды, которых спрашивали, каково кататься с ней на лыжах, чувствовали ли они себя в особом положении в качестве наблюдателей за великим талантом, охотно отвечали на вопросы репортеров. Журналисты вынуждены были довольствоваться беседой с Карен или Кейт, потому что Элизабет была слишком занята, чтобы тратить на них время. Эта корова, черт бы ее побрал, слишком легко завлекла Джека Тэйлора, а ведь несколько месяцев подряд изображала, будто терпеть его не может. Подобные разговоры вели между собой Жаннет и Карен. Жаннет еще добавила, что у Элизабет тяжелый характер, и Карен с ней согласилась. Ронни Дэвис держался в отдалении; скоро ему придется тренировать только основной состав лыжниц.

Элизабет снова умчится с Гансом Вольфом, гениальным тренером, на которого многие зарились, но британская звезда слишком хороша по сравнению с другими.

— Ты заглядывала в сегодняшнюю «Сан»? — спросила Жаннет.

— Да, но меня это не колышет. — Все таблоиды печатали гадости про нее, писали, что у Элизабет Сэвидж нет чувства долга. — Я собираюсь в Клостерс, мы с Гансом завтра начинаем настоящую работу, — бросила она легким тоном.

— Значит, и картинки с собой возьмешь?

— Да. — Девушка улыбнулась, вспомнив кучу рекламных макетов.

Каждую свободную от лыж минуту Элизабет тратила на «Золото Дракона». Скоро в Цюрих приедет Нина Рот, и Элизабет хотела показать ей кое-что.

— Я думаю, тебе ни на что нельзя отвлекаться: только лыжи, и больше ничего, — поучительным тоном заявила Карен. — Ты не правильно себя ведешь.