– Тогда вытаскивай из расписания «Боинг»!

– Нет!

– Тогда сядем вместе!!!

Виталий заткнулся. Максим знал, что в голове шефа происходит сложная работа по выбору меньшего из двух зол. Он отстраненно слушал тишину и думал о том, что вот так вот у них всегда: привычное затыкание дыр в любых ситуациях.

– Завтра комиссия из Минтранса в шесть часов вечера. Если резерва на базе не будет, нам конец. Останемся без сертификата эксплуатанта.

Максим вяло подумал о том, какой чепухой занята у Виталика голова. Министерская проверка, документ, разрешающий полеты. Последние дни он находился в состоянии между жизнью и смертью, а по сравнению с этим какой-то там сертификат эксплуатанта был полной бессмыслицей.

В уме он быстро подсчитал время: за час самолет подготовят, резервный экипаж – рядом, в отеле, второй экипаж должны будут вызвать по-быстрому, значит, в семь вечера по московскому времени борт уже вылетит. Десять часов в пути с учетом дозаправки, максимум час в Утапао и десять часов – обратно. В четыре по Москве самолет будет на базе. Успеют! Даже останется время, чтобы вылизать запылившийся лайнер изнутри и снаружи к моменту проверки.

– Буду в Москве, – спокойно сказал Максим, – в четыре пополудни.

– Плевал я на тебя!

– Самолет будет на базе в шестнадцать ноль-ноль.

– Смотри мне, – зашипел Виталий, – если не приземлитесь в четыре, башка твоя полетит с плеч!

В трубке, как всегда, без предупреждения послышались короткие гудки.

Появившаяся надежда на спасение отрезвила Максима, заставила мозг работать в обычном напряженном режиме. Он тут же набрал номер контроля полетов своей компании. Пусть начинают готовить борт. Позвонил в коммерческий отдел – дал распоряжение о вводе рейса в систему и бронировании единственного пассажира – Ларина Максима Леонидовича.

Закончив разговор с начальником отдела, он начал метаться по комнате, собирая валявшиеся повсюду вещи и бросая их в чемодан. В Москву! А уж там его страхи пройдут. Останутся дурные воспоминания, но и от них он скоро избавится – время лечит. Главное, он не убийца! Можно забыть все и с легким сердцем жить дальше. Сделать ошибку способен каждый – что же теперь, без конца изводить себя муками совести?! Все равно рано или поздно эта дурочка подохла бы от какой-нибудь мерзкой болезни. А так еще, глядишь, образумится. Выйдет замуж за своего благодетеля Генри. И от Фадеева не убудет. Не все человеку должно быть в жизни медом намазано, иногда можно и помучиться – в следующий раз умнее будет, мухомор старый. Так что на фиг дурные мысли!

Через полчаса чемодан был собран, ноутбук сложен, и Ларин, поняв, что не выдержит в номере отеля больше ни секунды, выскочил в коридор. Последние часы ему и так без конца мерещился топот тяжелых сапог и стук в дверь. Надо бежать в аэропорт, там, среди многотысячной толпы, его не найдут.

Спотыкаясь под тяжестью чемодана, он ринулся вниз по лестнице.

Аэропорт вместе с неприкаянными пассажирами погрузился в тяжелый сон. Те, кому хватило места внутри терминала, боялись выйти даже в туалет, чтобы не потерять свой клочок пространства. Ларину пришлось долго выжидать, прислонившись спиной к стене, пока кто-нибудь встанет. Он теперь чувствовал себя совершенно больным – лоб пылал, пот катился с него градом.

В конце концов пожилая грузная тетка, подхватив сумку и попросив о чем-то соседа, стала продвигаться к выходу. Максим едва доковылял до освободившегося места и, положив свой чемодан, сел.

– No, sir, – на ломаном английском возразил ему старик с обветренным лицом, – place for madam![34]

Ларин сокрушенно покачал головой и развел руки в знак абсолютного непонимания – у него уже не было сил встать. Старик попытался объясниться жестами, что место занято, но Максим смотрел на него сквозь разноцветные круги перед глазами и делал вид, что не может уловить смысл. Дед в отчаянии махнул на него рукой, и Ларин с облегчением закрыл глаза. Когда вернулась тетка, разыгралась трогательная сцена, которую Максим слышал сквозь полубред-полусон. Тетка плакала, причитала. Старик не выдержал: собрал свои пожитки и двинул на улицу, чтобы перекрыть поток слез несчастной, оставшейся без места. Когда шум прекратился и грузная «мадам» разместилась наконец на полу, Максим почувствовал, что не в силах больше бороться с небытием. Через пару минут, скрючившись на чемодане в позе чудовищного зародыша, он провалился в сон.

Разбудил его мобильный телефон. Не открывая глаз, Максим нащупал в кармане аппарат и поднес его к уху, еще не очень соображая, где находится и почему. В голове звенело. Лихорадочный жар охватил все тело, и жирные капли пота сползали вниз под брюками и под рубашкой. Казалось, что это он сам тает, словно свеча.

– Алло.

– Максим Леонидович, – бодрый голос заставил его разомкнуть веки, – борт 531 за вами прибыл. Через час будем готовы к обратному вылету.

– Понял. – Он поднялся с трудом и, взяв в руки свинцово-тяжелый чемодан, побрел на регистрацию.

Перед единственными пятью стойками аэропорта Утапао выстроилась громадная очередь пассажиров. Люди стояли так плотно и так неистово охраняли свои позиции, что проникнуть к стойкам не было никакой надежды.

Ларин стоял в очереди, как простой смертный, и сходил с ума от ожидания. За полтора часа он продвинулся вперед на каких-нибудь десять метров, а чтобы добраться до стоек, предстояло преодолеть еще тридцать. Если дело и дальше будет продвигаться такими же темпами, он не успеет вернуть самолет к моменту министерской проверки в Москву! Виталик сотрет его в порошок.

Ларин задумчиво вытащил из кармана телефон, вяло перебрал список контактов. Туман в голове сгущался, он понятия не имел, что делать, пока не наткнулся на номер представителя собственной компании в Таиланде. Как же сразу не догадался?! В конце концов, этот болван должен знать, что введен спецрейс, и обязан присутствовать в аэропорту для его отправки! Представитель долго не отвечал, а когда взял трубку, Максим отчетливо услышал веселые голоса и шум прибоя.

– Ты где? – прошипел он сквозь зубы.

– Я, это, – испуганно выдал тот, – я не в офисе.

– Слышу, – рявкнул Ларин, – ты не в курсе, что у тебя сегодня рейс из Утапао?

– Нет, – голос представителя задрожал, – у нас ведь по воскресеньям. Уже будет из Бангкока. Аэропорт сегодня откроют.

– Ты не знал, что я лечу сегодня в Москву нашим спецрейсом?!

Представитель молчал, а Ларин поклялся, что вышвырнет его вон с работы, как только доберется до Москвы. Распоясались, сволочи! Не будешь за каждым лично следить – и наступит коллапс.

– Так, – перед глазами у него все плыло, – если меня в этой дыре через десять минут не зарегистрируют, пеняй на себя!

Он отключился, с грохотом бросил чемодан, который все время зачем-то держал в руке, на пол и погрузился в небытие. Жара доконала его. Пот насквозь пропитал одежду. К жизни его вернули испуганные причитания тайца.