А какой с баба навар? Только отборново мясо. Мужик, мышцы — вкусняво! Да-а!

— Погоди, у вас что, голосование есть? Выборы? — ещё больше удивился я.

— Были. Залунямс умный. Залунямс запретил. Теперь Залунямс будет всегда вкусно жрать мясо, а не серая сублимат! Кому моя не нравится — может свалить. В другой мир, сдохнув, ведь побег отсюда карается смертью, га-га-га-га! Никто не сбежит, никакая выборы нет, мая будет править и жрать человек вечна! Залунямс гениальная!

Гоблин окинул меня плотоядным взглядом.

— За тридцать этажей я ещё не встречал большей мрази, — не удержался я.

— Чаво? Критикуешь мая власть⁈ Да ты сдохнешь, тупая червяк! До-олго умирать будешь…

Гоблин встал из-за стола, будто собирался лично осуществить задуманное. Но он всё ещё был лишь гоблином. Может, на второй этаж от силы. С охреневшей зелёной мразью справился бы даже новичок, едва проснувшийся в Стене. Гоблины всегда были сильны только числом, а один на один эти твари уступали по всем параметрам любому человеку.

— Арк? — с надеждой спросила Сайна. — Ты же не оставишь всё так, правда?

— Да, я услышал всё, что хотел, — кивнул я. — Тия, сделай доброе дело.

Шаманка подошла к гоблину. Её окружило облако светящихся янтарных огней, но прежде чем она что-то успела сделать, её остановила Альма.

— Сестра, не нужно.

Мы с Тией обернулись к аалорну.

— Брат, позволь мне, — сказала она и не дожидаясь ответа, подняла на уровень глаз мифическую чашу. Глаза полыхнули чёрно-лиловым светом мёртвой магии, а блеск в глазах гоблина померк, и тот снова повалился на грязный стол, мордой в объедки человечины.

— Мне нужно тренировать навык астральной темницы, — пояснила Альма.

— Не нужно оправдываться. Делай что считаешь нужным, — ответил я ей. — Тия, сможешь захватить его тело?

— Смогу… — сказала девушка, всем видом давая понять, насколько ей это неприятно.

— Арктур, — подала голос рыбоголовая воительница, в теле которой в последние дни ходил дух клинка Рейна, Рамилен тар Нэффи. — Давай я останусь.

— Зачем тебе это? — удивился я.

— Очень уж место занятное… — загадочно сказал он и на рыбьем лице появилась кровожадная улыбка.

Я пожал плечами. Почему бы и нет? Тие это явно было не по душе.

Рамилен протянул мне свой меч, рукоятью вперёд. Я взял его, после чего положил на голову потерявшему душу телу.

Тот сразу же встрепенулся, поднял слишком большой для недомерка клинок и грубо закинул за спину, после чего сорвал с себя обноски и начал привязывать его к спине.

— Думаю, я смогу добавить в этот мир немного веселья, — сказал он устами грязного небритого гоблина. — А ты возвращайся, Арк. Буду ждать. Одного меня здесь не хватит, чтобы устроить зачистку, но я что-нибудь придумаю.

— Главное постарайся, чтобы раньше времени враг не заметил заводы Сайны в мусоре и мои заросли…

Нас прервал раздавшийся в динамиках скрип, который вскоре сменился равнодушным механическим голосом старика:

— Полагаю, президента можно считать мёртвым, — произнёс он. — Местные жители бы вас благодарили, иномирцы. Надеюсь следующим из центра назначат не такую конченную мразь. А теперь, очень сожалею, но я вынужден убить вас. Выходите, иномирцы. Мы ждём вас у лестницы. Суд будет быстрым. Ваш… или мой.

23. Боль, которую несет каждый

Я до последнего был уверен, что это ловушка.

Да что там, каждый был уверен, в том, что снаружи нас ждёт засада или какая-то подлянка.

— Странник. Ты ведь слышишь меня? Ты всё ещё здесь? — спросил я у пустоты.

— Да, конечно, — ответил он, появляясь из ниоткуда, будто был здесь с самого начала.

— Сможешь построить портал через окно наружу? — спросила Сайна вперёд меня.

— Да, — с некоторым запозданием ответил он.

Окно наружу не открывалось, но для создания портала достаточно и визуального контроля.

— Не нужно, — остановил я их. — Я хотел…

— Почему не нужно? — Возмутилась девушка. — Сюда же идут враги?

— С главой безопасности я бы тоже пообщался. Кстати, готов поспорить, что он тебя слышит.

Я кивнул на камеры.

— Мне было интересно другое. Интересно с самого начала. Странник, ты знал, что здесь творится?

— Да и нет, — ответил он. — На каждом тридцатом под властью левиафанов творится нечто подобное. Как это проявляется конкретно здесь — я не знал.

— Ясно. Рейн, а как действовало твоё Чёрное Солнце?

— Так же, — выдавил он из себя. Вид у друга был так себе.

— Этот мир не создан и не задуман таким Системой, — выразил я свою мысль. — К тому же Леви у нас не просто монстр. Он одновременно левиафан и в то же время — проходчик. Я так пронимаю, сначала проходчик, а затем — левиафан. Так, Рейн?

— Так, — подтвердил он, опустив голову ещё ниже. — Чёрное Солнце не вмешивалось в жизни мирных на тридцатом, но требовало жертвоприношения и косвенно способствовало расистской диктатуре незуми, которые стали поклоняться ему первыми.

— А затем… вы получили его фрагмент и встроили в себя? Вы его, получается, поделили как-то?

— Да. Один из моих учеников, Меас, нашёл способ разделить его. Мы думали, что так сможем снизить негативные эффекты…

— Насколько действия Леви похожи на логику Чёрного Солнца?

— Если он получил прозвище «Чёрное Солнце», сам как думаешь? — огрызнулся Рейн, проявив неожиданную агрессию. Затем отвернулся и бросил сквозь зубы. — Извини. Меня бесит то, что я не могу свернуть ему сейчас шею. Или хотя бы этому гоблину.

— Залунямс чудовище, — произнесла Альма. — Я никогда прежде не видела настолько чёрной души. Пустотники творят зло из-за внутренней боли. Этот зеленокожий творил зло из трусости, жестокости и невежества. Его нельзя перевоспитать или наказать.

— К чему ты это? — обратился я к сумрачному ирию.

— Темница душ может уничтожить его сущность. Сейчас я вижу его насквозь. Смерть вернёт его в поток Стены. Я не хочу этого допустить.

На глазах аалорна проступили чёрные слёзы. А мне вспомнилась секретарша с откусанной щекой.

— Мы идём вниз, сказал я. — Мне нужно поговорить с отцами.

Поговорить… мда. Конечно же, речь не шла о разговоре. Всех четырёх нужно будет убить, включая их босса. Информация о том, что произошло в офисе зелёного диктатора не должна покинуть эти стены. Иначе весь маскарад не будет иметь смысла.

А затем нужно будет спуститься к центру безопасности и запустить туда Сайну.

Мы вышли из кабинета главы. У входа всё так же сидела перепуганная насмерть секретарша со следами побоев и укусов.

— Как тебя зовут, — спросил я на выходе у неё.

— Марьяша, господин.

— Ты идёшь с нами, Марьяша.

Та встала, будто кукла и последовала приказу. О том, чтобы сопротивляться, у местных не было даже малейшей