К нему шагал полицейский.

— Откуда ты взялся? Я думал, мы всех разогнали.

Роберт потер лицо руками. Мучительно хотелось пить.

— Я уснул. Послушайте, мне нужен телефон. Дело очень важное.

— Телефон есть в фургоне, но…

Роберт не стал ждать. Он увернулся от полицейского, пробежал к фургону, распахнул дверь и кинулся к столу. Мобильный номер Максела казался бесконечно длинным, наконец на другом конце линии послышался треск.

В дверях выросла темная фигура полицейского.

— Нельзя же…

— Да подождите! — Роберт отвернулся. — Максел? Максел!

Шум.

Плач. Плачет мама. Невнятные голоса, пронзительные, истерические. Голоса Дэна и Розы. Медсестры. Какая-то какофония звуков.

— Максел! Что случилось? Что у вас там происходит?

Голос крестного звучал хрипло.

— Роберт, она здесь. Она снова с нами.

— Вот это да… — Больше он ничего не мог сказать, в голове не осталось ни одной мысли. — Вот это да.

— Поговори с ней, — прорычал Максел.

В телефоне послышался треск. Дыхание, шорохи. Звуки беспокойного леса.

Потом — шепот Хлои:

— Роберт, это ты?

Он стиснул трубку так, что пальцы заныли.

— Хлоя, — еле слышно пролепетал он.

Ее голос был очень слаб. Кажется, она хотела его видеть.

— Где ты? — всхлипнула она. — Иди сюда.

Он сглотнул, выдавил улыбку.

— Это твой праздник, — прошептал он. — Только твой.

Всем вдруг захотелось поговорить с ним. Он должен немедленно взять такси и ехать сюда. Отец радостно гикал и нес всякую чушь, мать только всхлипывала. Наконец пробился голос Максела, хриплый и измученный:

— Она поспит еще несколько часов, но ты всё равно приезжай как можно скорее. Роберт, ты ей нужен. — Молчание. Потом: — Где Вязель?

Роберт провел рукой по лицу. Голова кружилась.

— Остался дома. — Потом спросил: — У нее на шее… есть что-нибудь?

Короткая пауза. Потом ответ:

— Нет. А что?

— Я… потом объясню. Когда приеду.

Максел, кажется, совсем потерял голову от радости.

— Жду не дождусь. Телефон отключился.

Роберт остановился на ступеньках фургона и увидел сквозь деревья солнце. Деревьев осталось совсем мало.

А за ними тянулись меловые холмы, зеленые и ровные, на их склонах паслись овцы. Полисмен недовольно хмурился.

— Иди-ка ты, малый, домой, пока я не рассердился.

— Иду, иду.

Он подошел к воротам и оглянулся.

В низине, за порушенной оградой, безмолвно и отрешенно стоял Даркхендж. Но неподвижным он не был. Его очертания шевелились, расплывались, и в первый миг Роберт подумал, что его подводят усталые глаза. Потом шевеление стало отчетливее, и он различил кишащие полчища жуков, мелких древоточцев. Они тысячами выползали из-под земли, поблескивая на солнце твердыми черными надкрыльями.

Потусторонний мир послал своих гонцов уничтожить кромлех.

Никто не успел понять, что произошло. В мгновение ока деревянные столбы были сожраны до самой земли.

Роберт устало улыбнулся. Когда-нибудь он нарисует этот кромлех. Больше никто не сумеет этого сделать.

А историю о нем пусть напишет Хлоя.

Примечание автора

Историю Талиесина и Керидвен можно найти в книге «Мабиногион» издания леди Шарлотты Гест. Тех, кто желает побольше узнать о поэме «Битва деревьев», о мешке из журавлиной кожи и о древесном алфавите, я отсылаю к красочному и развернутому труду Роберта Грейва «The White Goddess: A Historical Grammar of Poetic Mythi» (Faber, 1961) и увлекательной книге Джона Мэттью «Taliesin: The Last Celtic Shaman» (Aquarian Press, 1991). Я премногим обязана обоим этим авторам.