программа. Надоевшие стареющие кикиморы сменялись молодыми обормотами-попрыгунами. Устав лицезреть этот зоопарк, я переключил канал. Здесь показывали отрывки из «Голубого огонька» прошлых лет, за столиком сидел Юрий Гагарин и увешанные медалями ветераны – это мне показалось гораздо интересней. Гуля отсутствовала с полчаса и, когда вернулась, сказала, что вызвала такси и, что машина ее уже ждет возле подъезда. Феликс не стал провожать свою подругу, лишь что-то буркнул ей на прощание и налил себе полный бокал вина.

Когда передачу по телевизору прервала очередная реклама, в которой мордастый доктор в очках авторитетно заявил, что он рекомендует такую-то зубную пасту, Феликс громко рявкнул матом: «Не пи… и!» Перспектива продолжения новогоднего вечера в обществе изрядно охмелевшего приятеля мне не понравилась. Я видел, что у него «накатила пьяная бычка», хотя раньше за ним такое не водилось. Я стал обдумывать, как его спровадить, тем более в отсутствии Гули он переключился на Аллу и стал отвешивать ей скабрезности. Я ему сделал замечание, но он пропустил мои слова мимо ушей. Казалось, что его ничуть не расстроил уход подруги. Увеличив объемы приема спиртного, Феликс как ни в чем не бывало продолжал гулянье. «Если дальше так пойдет, придется его вырубать», – решил я. Тем более я всерьез начал опасаться за Аллу: Феликс стал нести ей какую-то чушь про садо-мазо. Алла была напугана, молчала и посматривала на меня в ожидании помощи. Я отослал ее на кухню. Феликс своим поведением походил на беса. Помня, что на Валдай он приехал заряженный, я решил выяснить, что на этот раз прихватил с собой этот сумасшедший.

– А где ты достаешь патроны семь шестьдесят два? – начал я издалека.

– Ты имеешь в виду к ТТ?

– Да! Редкая ведь штука!

– Есть запасец. К твоему сведению, маслята от ППШ к нему подходят. Я тогда взял ТТ, потому что мы поехали за город. В Москве я взял бы ПМ, у него убойная сила меньше, меньше вероятность, что срикошетит.

– Ты всегда с собой что-то таскаешь?

– После того, как мне пробили башку, как правило, всегда.

– А на этот раз что взял?

– На этот раз старого друга!

– Покажи.

Феликс поднялся и направился в прихожую, я последовал за ним. Из своего черного с черепом на спине полупальто Феликс извлек предмет, который я сразу узнал.

– Вот! – сказал он и показал мне… кинжал с клинком в виде крыла сокола. Тот самый, который я когда-то нашел в яме у подножия Троице-Сергиевой Лавры.

* * *

– Это же мой тесак! – пробормотал я. – От меня он перешел к Хрыче, я подарил это ему на день рождения.

– Да ты чё? – протянул удивленно Феликс. – С него у нас все и началось!

– Что началось?

– Валево!

Мы вернулись в комнату, Феликс перестал пить и подробно изложил историю, которая ошарашила меня. Удивленно слушая Феликса, я представлял, как все происходило…

Хрыча являлся лидером нашей бригады. Следующим по авторитету был некий Уруру, такой же матерый уголовник, отсидевший полжизни по лагерям. Хрыча и Уруру знали друг друга целую вечность и иногда устраивали мрачные совместные уркаганские попойки, которые нередко заканчивались мордобоем. Однажды, когда ссора разгорелась не на шутку, Хрыча содрал подаренный ему мной когда-то кинжал, висевший на стене среди другого оружия. Там было много чего: копье, врученное Хрыче шаманом в Африке, сабля, другие кинжалы, но почему-то рука схватила именно мой тесак. Возможно, среди оружия была в основном бутафория и рука потянулась именно к реально боевой вещи? Так или иначе, Хрыча по рукоятку вонзил кинжал в шею своего друга, затем еще долго пинал труп ногами и остановился лишь тогда, когда у того зазвонил телефон. Это был брат убитого, Уруру-младший, он же Паша Опасный, о котором я упоминал. Обезумевший от алкоголя и крови, Хрыча схватил трубку и крикнул Опасному, чтобы тот забирал «трупешник» своего брата, иначе он его расчленит и раскидает по мусорным бакам. «Будешь его собирать как пазлы», – орал Хрыча. Далее он, выключив телефон, рухнул на кровать в спальне, попытался приобнять тоже пьяную вусмерть жену, но та прогнала его. Хрыча вернулся в зал, упал на диван и заснул в метре от убитого.

Опасный к тому моменту находился в Питере. За шесть часов он домчался на своей машине до Москвы и уже утром звонил в квартиру Хрычи. Сонный, все еще пьяный Хрыча открыл ему дверь. Опасный зашел в квартиру, увидел убитого брата, схватил лежащий рядом тесак и обрушил его на Хрычу. Услышав звуки борьбы и крики, проснулась жена и выбежала на место побоища, но Опасного уже след простыл. Увидев окровавленные тела мужа и его ближайшего соратника, бандитская женка не стала вызывать милицию и скорую помощь, а позвонила дяде Алику.

Он выполнял у Хрычи функции личного водителя-порученца, а также был у него чем-то вроде ходячей развлекухи. Пожилой татарин, бывший автослесарь и вшитый алкоголик, дядя Алик являлся комическим персонажем, но в отличие от привычного словоохотливого образа шута всегда молчал и выделялся серьезным, угрюмым видом. Хрыча, сам обладавший особым родом юмора, по достоинству оценил «умниковый» внешний вид Алика, дополнив его одеждой со своего плеча и золотыми бандитскими аксессуарами. Дядя Алик следовал за Хрычей как тень. Особенно Хрыче нравилось таскать его с собой на стрелки. Облаченный в дорогой костюм и туфли, дядя Алик строго смотрел сквозь очки в золотой оправе и грозно молчал. Многие принимали его за строгого прожженного авторитета или вора, который оставляет право выговориться младшим по бандитскому рангу.

Однажды на отдыхе в Сочи, куда наша дружная на тот момент бригада прилетела на самолете (старшие бизнес-классом, молодые экономом), в ресторане мы оказались по соседству с другой бандой гангстеров. Они украдкой рассматривали нас, мы – их. Чтобы сбить их с толку и еще для прикола Хрыча придумал шутку: время от времени кто-то из нас почтительно подходит к дяде Алику и просит сфотографироваться с ним. Надо отдать должное дяде Алику, он исполнил свою роль великолепно – был очень важен. Вскоре у соседей началось перешептывание: они всё гадали, кто же это такой.

Такая ошибка в оценке сущности дяди Алика крайне веселила Хрычу. Когда он входил в загул с проститутками, то старался не забывать о своем подопечном, подгоняя ему толстенных баб, до которых дядя Алик был большой охотник. Хрыча привык к своему порученцу, часто подтрунивал над ним. Случалось, дядя Алик по какому-нибудь поводу мог взбрыкнуть, буркнуть авторитету что-нибудь нелицеприятное, а тот, к удивлению многих, сносил эти выходки.

Когда жена Хрычи позвонила