class="p1">Вот и нашлось объяснение мрачной атмосфере, в которую был погружен городок.

— Император созывает армию, — сказала Талила, встретившись взглядом с Такахиро.

— Уже созвал, — тихо обронил тот в ответ. — На указе проставлена дата. Прошел почти месяц.

Она вновь пробежалась взглядом по свитку и едва слышно вздохнула. Мамору был уверен, что у них еще есть время. И сама Талила думала также. До того, как выбралась из снежного плена в огромный мир, где события развивались слишком стремительно.

На площади стало очень, очень тихо, а они, погруженные в чтение свитка, заметили это, когда уже было слишком поздно. Дернувшись, Талила вскинула голову и скосила глаза, постаравшись ни единым мускулом на лице не выдать своего напряжения.

К ним со спины подошли солдаты в броне со знаками принадлежности к армии Императора. Шесть человек, чувствовавших себя довольно вальяжно и спокойно. Так ей показалось, когда она оглядела их сытые, лощеные лица.

— Эй, вы! — их грубо окликнули. — Кто такие?

Талила тут же опустила голову и принялась смотреть на мокрую землю у себя под ногами, всем видом выражая смирение и почтение.

— Мы два путника, которые нашли в этом месте приют на ночь, — сказал Такахиро.

— И что это два путника с мечами разгуливают по стране в час войны? — подозрительно и недовольно прищурился тот, кто возглавлял солдат. — Покажите-ка ваши свитки.

— Свитки? — замявшись, переспросил Такахиро.

— Свитки-свитки, — закивал главарь. — Или ты болезненный?

Талила облизала пересохшие губы. Ни она, ни Такахиро понятия не имели, о каких свитках шла речь. Но если они зададут еще хотя бы один вопрос, то вызовут лишь больше подозрений. Впрочем, они уже их вызвали. Казалось, из этой ситуации не было хорошего для них выхода.

Она прикрыла на мгновение глаза. Главное, удержать в узде свою магию. Двое против шести — они вполне могут справиться с таким раскладом. Но ни в коем случае она не должна дать волю огню, что струился по венам.

Иначе Император узнает, где она.

Все узнают.

— Эй, ты, — один из мужчин отделился от остальных и шагнул к Талиле, толкнул ее плечом, — чего стоишь, словно немой. Не учили уважительному обращению? Не учили приветствовать старших?

— Прошу меня простить, господин, — хрипло прошептала она и поклонилась, изо всех сил избегая показывать свое лицо.

Но солдатам, одуревшим от своей власти и от чужой беспомощности, этого было мало.

— А в глаза почему не смотришь? Слишком важным себя считаешь? Не снисходишь до простых служителей Империи? — ее задирали совершенно беспочвенно, без единого повода.

Просто потому, что могли. Могли и хотели, вот и все. Даже опустись Талила сейчас на колени, они бы нашли повод, чтобы продолжить изводить ее своими насмешками.

Она крепко сцепила зубы. Кажется, стычки им не избежать.

— Так! — вновь заговорил главарь. — Или вы показываете свитки, или мы берем вас под стражу и...

Договорить он не успел. Молниеносным движением вытащив из ножен меч, Такахиро полоснул его лезвием по шее. Во все стороны хлынула кровь, и Талила поморщилась.

Он слишком поторопился! Они могли попробовать откупиться деньгами, и только тогда следовало хвататься за оружие... Но жалеть о несбывшемся было уже поздно, и потому она также обнажила свой меч и прижалась к Такахиро спиной. Теперь против них было пятеро. Тело шестого билось в предсмертных судорогах на земле возле их ног.

— Предатели! Изменники! Преступники! — раздались крики стражников.

Площадь вымерла. Не осталось ни одного прохожего, ни одного случайного зеваки. Даже торговцы, почуяв неладное, побросали свои лавки и телеги.

Это было хорошо, это играло им на руку. Возможно, они успеют расправиться со стражниками до того, как подоспеет подкрепление. На Талилу, как на более мелкую, набросились двое, трое других достались Такахиро. Она отбивала атаки с обеих сторон и боялась переходить в нападение, чтобы ненароком себя не выдать. В угаре битвы было очень легко потерять контроль над магией...

А если это случится, последствия будут куда хуже, чем простая схватка со стражниками.

Талила отступила на шаг, пропуская выпад одного из противников, и сразу же развернулась, выставляя меч против второго. Они были быстрыми, но не такими, как она. Их удары — выверенные, точные, рассчитанные на то, чтобы загнать ее в угол.

Но она уже бывала в углу.

Клинок свистнул, встречаясь с ее катаной. Второй противник попытался ударить сбоку, но Талила нырнула под его меч, чувствуя, как острие прошлось по волосам. Узкий клинок в ее руках описал дугу, и один из стражников взвыл, схватившись за рассечённое предплечье.

— Женщина! — раздался яростный выкрик. — Это женщина!

Ох.

Удар лезвия лишил ее нескольких прядей и разрушил мужскую прическу. Рассыпавшиеся по плечам волосы выдали ее.

Медлить было нельзя, и Талила рванула вперед, размахивая клинком, чтобы заставить обоих стражников перейти в оборону, а затем развернулась, проскользнув мимо них вбок. Острие меча скользнуло по доспехам одного из них, но ударила она не мечом — пяткой, точно в сгиб колена. Самурай рухнул, не успев понять, что произошло.

Талила подалась вперед. Ветер на площади взметнул ее волосы, а в глазах противника мелькнуло осознание — но уже поздно.

Рывок. Прыжок.

И на секунду время будто замерло.

Острие клинка плавно вошло под доспех стражника, и он завалился на спину на землю. Талила приземлилась, перекатившись, и уже в следующий миг повернулась к оставшемуся противнику, который замер, не решаясь сделать шаг.

Она не стала медлить и одним точным ударом снесла ему голову.

— Мы должны бежать!

Рядом тотчас возник Такахиро, его лицо было испачкано кровью, и даже он сам не мог сказать, своей или чужой.

Вдалеке уже слышались крики — кто-то все же позвал на помощь других самураев.

Талила рвано выдохнула и перевела взгляд на свои ладони. Она прикрыла глаза, представив, как подожжет эту площадь и отправит вновь прибывших стражников к праотцам лишь взмахом руки...

— Нет, госпожа! Нет!

Такахиро резко схватил ее за запястья.

— Нет, госпожа! — повторил он, заглядывая ей в глаза с такой отчаянной мольбой, что на секунду ее собственный гнев угас.

Магия пульсировала в ее венах, требуя выхода, рвалась наружу, обещая не оставить ничего, кроме пепла.

— Они это заслужили, — тихо сказала она.

— Госпожа, если вы подожжете их сейчас, нас будут преследовать. Мы не сможем оторваться, не сможем скрыться… Мы должны... Господин