Я бросил последний взгляд на Джона Хьюза, который сидел за столом в густом облаке сигаретного дыма, склонившись над пишущей машинкой, и яростно стучал по клавишам так, словно от этого зависела его жизнь.

* * *

АртЗмида отвезла нас обратно в отель «Шермер», у которого по-прежнему стоял NPC Роберта Даки-младшего. Она протянула ему сценарий Джона Хьюза. Парень открыл его на последних страницах и прочитал за считаные секунды. Едва он закончил, сценарий внезапно обратился в сверкающую золотую пыль.

– Уяснил! – заявил наш Даки, надевая темные очки. – Идем зажигать!

Затем он кинулся в отель. Мы последовали за ним и прошли через вестибюль с мраморным полом в длинный коридор, ведущий к бальному залу, где проходил выпускной. Энди Уолш в своем розовом платье стояла там совсем одна, нервно кусая нижнюю губу и оглядываясь. Когда она заметила Роберта Дауни-младшего, идущего к ней в своем прикиде Даки, у нее вытянулось лицо и округлились глаза. В ту же секунду заиграла фортепианная мелодия Майкла Гора из фильма. Не раздумывая, неписи побежали друг другу навстречу; Энди бросилась в распростертые объятия Даки, который покрутил ее и поставил на пол. Затем они отступили друг от друга, чтобы полюбоваться нарядами, и что-то сказали – мы стояли слишком далеко и ничего не расслышали. Наконец Энди взяла Даки под руку и повела через главный вход в бальный зал. Мы с АртЗмидой последовали за сладкой парочкой.

Зал выглядел идентично тому, в котором снималась оригинальная концовка «Милашки в розовом». В центре располагалась большая танцплощадка, где сотни зажиточных шермерских подростков в старомодных смокингах и вечерних платьях пастельных тонов отжигали под песню If You Leave группы Orchestral Manoeuvres in the Dark. На сцене в окружении синтезаторов и микшерных пультов стояли два диджея в одинаковой форме отельных коридорных. За их спинами висела гигантская черно-белая фотография дирижера и его оркестра. По бокам от танцпола стояли круглые столики, за одним из них я заметил Стефа Макки в смокинге: он скучал, но, увидев новоприбывших, резко выпрямился.

Когда Энди и Даки медленно шли к танцполу, все больше людей поворачивались, чтобы на них взглянуть. Даже пары на танцполе перестали танцевать и уставились на них. Вскоре и диджеи остановили музыку. Теперь все в помещении застыли, пялясь на Энди и Даки с презрением в глазах.

Мы издали наблюдали, как из безмолвной толпы отделился Блейн Макдонна и подошел к Энди с Даки. Он что-то сказал девушке, на что она лишь покачала головой, затем протянул руку парню, и, поразмыслив немного, тот ее пожал. Блейн развернулся и ушел, вновь сливаясь с толпой.

– Ура! – крикнула АртЗмида. – Первая судьба Энди отшлифована!

Мы продолжили наблюдать за парой: Энди взяла Даки за руку, и они с гордым, вызывающим видом прошествовали сквозь массу молчаливых, глазеющих на них сверстников. Когда они остановились в центре танцпола, ди-джеи вновь включили звуковую систему и заиграли новую песню – Heroes Дэвида Боуи.

Парочка начала танцевать и кружиться – все быстрее и быстрее, пока не слилась в одно розовое пятно. Затем возникла яркая вспышка неоново-розового света, на мгновение ослепившая нас.

Когда ко мне вернулось зрение, на месте двух несчастных влюбленных я увидел парящий в воздухе Третий осколок.

АртЗмида подбежала и попыталась его взять, но ничего не вышло. Она засмеялась и поманила меня пальцем. Я присоединился к ней на танцполе.

– «За каждый осколок наследник заплатит высокую цену», – продекламировал я, протягивая руку и обхватывая осколок.

Как и прежде, тут же возник новый флешбэк…

…Я вновь был в теле Киры: стоял в ее спальне в крошечном коттедже на окраине Лондона. Я когда-то видел фотографии Киры, сделанные здесь, которые она отправила Огу в Штаты во время его выпускного класса в школе.

Передо мной на кровати лежали два открытых чемодана, заполненных одеждой, альбомами для рисования и коробками с дискетами. Кира перевела взгляд на стоящего в дверном проеме, загораживая весь проход, восемнадцатилетнего Огдена Морроу. За ним виднелся невысокий неопрятный лысый мужчина, низвергавший проклятья, – вероятно, пьянчуга-отчим Киры Грэм. Он явно пылал от ярости, и сдерживала его лишь бита в руках Ога, которой тот угрожающе размахивал, как «Зомби по имени Шон».

Это происшествие Ог тоже описывал в своей автобиографии. В апреле девяностого года Кира сообщила семье, что после экзаменов не будет поступать в университет, а вернется в Штаты и поможет Огу и Холлидэю основать Gregarious Games. Услышав новость, ее жестокий отчим пришел в бешенство и залепил ей пощечину (в момент флешбэка я все еще чувствовал ноющую боль вокруг ее/моего левого глаза). Кира по телефону рассказала о случившемся Огу, и он первым же рейсом вылетел в Лондон, чтобы забрать ее домой. Именно это спасение я теперь переживал. То есть несколько секунд спасения.

Ог оглянулся и поймал ее/мой взгляд, после чего ласково улыбнулся, как бы говоря: все будет хорошо, теперь ты в безопасности, я тебя защищу. В этот момент я почувствовал мощный физический отклик Киры на взгляд и улыбку Ога. Насколько же сильно она его любила… Улыбка Саманты по-прежнему вызывала у меня точно такие же ощущения – ощущения, которые лучше всего описывает фраза «полный раздрай»…

…Затем, в мгновение ока, воспоминание оборвалось. Я вновь стоял на танцполе с АртЗмидой. А когда опустил взгляд, то увидел в руке Третий осколок.

Я перевернул его, чтобы прочитать подсказку. Однако вместо слов на нем светился символ: богато украшенный щит со стилизованными математическими знаками сложения, вычитания, деления и умножения. Я сразу признал в нем герб королевы Многвата – суверенной правительницы магического королевства Многват на планете Халцедония.

На мгновение я воспрял духом, но меня тут же окатила волна тревоги. С одной стороны, мне несказанно повезло: я провел на Халцедонии огромную часть детства и знал ее как свои пять пальцев – лучше, чем любую другую планету. Однако я не ступал на нее больше десяти лет. А во время последнего визита поклялся никогда не возвращаться…

0018

АртЗмида и я – вместе с Эйч и Сёто, встревоженными, но готовыми вернуться в игру, – материализовались на Халцедонии. А конкретнее – в моем личном Домике свободы на дереве, расположенном в дебрях Леса дружбы Тридевятого, куда автоматически переносились все халцедонцы по возвращении на планету. Любой ребенок до тринадцати лет мог заработать в OASISе Домик свободы на дереве, проходя бесплатные образовательные квесты на планете. Призовой домик принадлежит вам до конца жизни, и никто не вправе войти в него