— Слишком уж Макс хочет занять престол, — продолжил Виктор. — Считает, что им перестанут командовать. Не понимает он, что после коронации, желающих поруководить станет еще больше, и если их вовремя не поставить на место, фактическим правителем станет кто-то другой. Но, надеюсь, что в принце возобладает кровь Ригаринов, и опасения мои не подтвердятся, — регент мне подмигнул.

К дому пятой жертвы мы добрались в рекордно короткие сроки. Спешу заметить, произошло это из-за того, что Виктор пренебрег услугами автопомощника и за руль сел самостоятельно. Вроде бы регент не лихачил — нарушения правил я не заметила, но не было этой черепашьей скорости, которая была присуща автомобилям, управляемым автопомощникам, мы обгоняли впереди движущийся транспорт, сигналили велосипедистам, слишком уж нагло двигавшихся по дороге, и дрифтовали на пустынных поворотах. Так что к жертве мы заявились неприлично счастливые. Пришлось спешно делать серьезный, я бы даже сказала, удрученный вид и объяснять, зачем явились. Пятая жертва была старше остальных — возраст ее приближался к сорока годам, и к происшедшему она относилась философски. Рада была, что удалось сбежать, усматривая в этом какой-то тайный смысл ее существования, и только-только оправившись, поступила в медицинский университет, мечтая в будущем стать хирургом.

— Мое призвание — спасать жизни. Судьба вызволила меня из такой переделки, так что я должна вернуть должок, — серьезно заявила она, когда ее рассказ о злодействе Хопсвуда подошел к концу. Печально, но ничего нового жертва рассказать не смогла. От такого заявления Виктор поперхнулся кофе, который ему заботливо сварила женщина и с трудом откашлялся.

Кстати сказать, регент остался неузнанным. Думаю, никому и в голову не могло прийти, что Его Величество может свободно разгуливать по улицам, да еще и заявиться к кому-то в гости.

Стоило нам покинуть дом, Виктор привлек меня к себе и мягко промурлыкал: — Мы очень быстро справились, не находишь? Как насчет того, чтобы уделить мне время?

— Обязательно, — я хитро улыбнулась. — Но вначале нам нужно заглянуть в СИБ.

Виктор досадливо поморщился, но спорить не стал. Предупредил только, что в отделение заходить не будет — там его точно узнают. Такое условие меня вполне устраивало. Мы подъехали к месту моей службы, Виктор остановил машину на стоянке, и откинул кресло.

— Ты надолго?

Я прикинула.

— Минут сорок должно хватить.

— Возьми мой пиджак.

Погода была по-весеннему хорошая — вышло солнце, прогревая воздух, снег уже сошел, но мокрая старая трава еще не высохла. Платье горничной, в которое я была одета, не было рассчитано на долгие уличные прогулки, и потому предложением регента я воспользовалась.

Конечно, выглядела я немного странно, но зато точно никто во мне не узнал бы невесту Его Высочества, которая каждый эфир меняет наряды.

Со стоянки было два выхода — один вел прямо к ступеням здания, где размещалась СИБ, а другой выводил на оживленную площадь. Уверена, Виктор заметил, что двинулась я отнюдь не в отделение, но окрикивать не стал. Правильно, по возвращении я собиралась все объяснить.

В Центральном районе почти все здания были высотными, но нашлись особо упрямые люди, которые с переездом и последующим сносом родного жилища мириться не собирались, и оставались жить в своих домиках в один этаж, более подходившим Клайфсбету. Вот одним из таких упрямцев и был сторож СИБ, который, по словам Мариссы, забрался в архив. Должность сторожа в силовой организации была номинальной. В обязанности его входило блюсти по ночам сохранность хозяйственного хранилища, причем не от кого-то, забравшегося в него извне, а от своих же. Отчего-то, руководство СИБ было уверено, что в темное время суток все сотрудники желают украсть дополнительный комплект формы, или же мечтают о старой списанной мебели.

Свежеотремонтированный за счет государства дом сторожа стоял сразу за площадью — чиновники не могли допустить, что им приходится видеть из окна столь нелицеприятное зрелище и поэтому выделили деньги на его реконструкцию. Я быстрым шагом добралась к калитке, и уверенно толкнула дверь. В соответствии со временем суток, сторожу полагалось отсыпаться перед сменой, и не застать его дома я не боялась. Честно говоря, как не опасалась и разбудить, уверенная, что он, как обычно, пьет. Как оказалось, я ошиблась. Полусогнутый, всегда гладко выбритый старичок, с головой, лысой, что моя коленка, затеял уборку. Увидев меня, он обрадовался, с готовностью отбросил полинявшую, то ли от воды, то ли от старости тряпку и предложил войти. Я и вошла, с интересом оглядываясь. Чиновники навели лоск не только снаружи дома, но и внутри — везде стояла новенькая мебель и хорошая бытовая техника.

Наверное, они надеялись, что таким образом старичка задобрят, и он согласится переехать, но из роскоши, на которую он лично не потратил и копейки, сторож тем более, никуда уезжать не собирался.

Сторож проворно поставил на стол чашки, сообразил чай, печенье, но вопреки моим ожиданиям и его привычкам, спиртного не было видно. Я с трудом припоминала, как же зовут мужчину напротив меня: вроде бы Сихал, но могла и ошибаться, поэтому решила обойтись без имени.

— Как у вас дела? — решила я начать издалека, наблюдая за тем, как сторож наливает в кружки чай. Кружки были до скрипа чистые — заслуга посудомоечной машины, подаренной чиновниками.

— Как сажа бела, — тяжело вздохнул старичок и с ненавистью взглянул на коричневый напиток. — Не пью я… — сторож подвигал губами. Видно, тоже мое имя не помнил, но выкрутился. — …дочка.

— Давно?

Подняв глаза в потолок, сторож посчитал:

— Почитай шестой день. Дааа, как обвинили меня, чуть ли не в воровстве, так и пить перестал…

— В воровстве? — притворно ахнула я. — Это кто ж такое посмел сделать? Вы же честный человек!

— Вот и я говорю, — схватился за мои слова сторож. — Я сроду чужого не взял, только свое в организацию эту проклятую таскал, а они… А ты что ж, не знаешь ничего, что ли?

— Да откуда? — загрустила я. — В отпуске уже вторую неделю.

— Делааа… — протянул сторож и опять заглянул в кружку. — Под такие разговоры другой напиток надобно бы, но нет, сказал — не пью, значит, не пью!

— Я тоже не выпиваю, — поспешила я старичка поддержать. Не то, чего доброго, сорвется.

— Беременная что ль, или закодированная? — поразился сторож. Я прикинула варианты, и твердо заявила:

— Закодирована.

— Жаль, — опять загрустил сторож. — Беременной чуть-чуть можно: для здоровья.

— Вам нельзя, — напомнила я. — Мы говорили о воровстве…

— Да какое там воровство, — раздраженно махнул рукой старик. — Хулиганье, видать, залезло к ним в архив, и бумажки поразбрасывало, а они — это ты Сихал влез, там бутылка рома стояла, так украсть хотел. Что я, на запах, что ли шел?! Откуда мне было знать про их заначки? Да и не пью я такую гадость, сам гоню!