– Черт побери, Зак! Не смей подкрадываться ко мне вот так!

– Я правда тебе кричал, причем несколько раз.

– Что ж, очевидно, я тебя не слышала, – проговорила она, и ее лицо стало не таким суровым.

– Извини, – сказал Зак.

Он провел пальцами по предплечью Ханны, а потом взял ее за руку.

Она обернулась и проводила взглядом маленькое судно, которое наконец прибавило скорости и теперь исчезало из виду. Так, стало быть, она смотрела на судно, а вовсе не ждала Тоби? Зак, прищурившись, тоже посмотрел на него и увидел, как на палубе мелькнуло что-то бледно-лиловое. Кто-то по ней шел. Цвет был знаком, но Зак никак не мог вспомнить, где его видел.

– Ты знаешь это судно? Я хочу сказать, людей, которые на нем плывут? – спросил он.

Ханна тотчас отвела взгляд от суденышка и быстро посмотрела на Зака.

– Нет, – ответила она сухо. – Не знаю.

Ханна высвободила руку, якобы для того, чтобы поправить волосы.

– Я принес все, что нужно для пикника. Купил мясо для барбекю и все остальное. Ты голодная?

– Умираю от голода, – сказала она с улыбкой.

Зак протянул Ханне руку и с благодарностью отметил, что она на нее оперлась, когда они пошли обратно.

Они устроили импровизированную барбекюшницу из нескольких плоских камней, лежавших за линией прилива, отмеченной ракушками и костями каракатиц, и положили на нее мясо в фольге. Зак разжег огонь с помощью специального средства, от которого пошел слабый запах парафина. Ханна покачала головой.

– Позор на мою голову, – сказала она.

– Почему?

– Я могла бы устроить здесь все по-настоящему, как полагается. В одном из моих сараев даже лежит решетка и все необходимое.

– Ладно, я присмотрю за этим костерком, а ты разведи вон там костер побольше. Чтобы мы смогли пересесть туда позже.

– Позже?

– Этот костерок нас не согреет, когда сядет солнце, – пояснил Зак.

– Хорошо. Давай я поставлю вино в холодильник. – Ханна улыбнулась, взяла бутылку, а затем отнесла ее к линии прибоя и там зарыла в мелкую гальку по самое горлышко. Потом она стала бродить по пляжу, собирая плавник для костра. Вечер выдался тихий, ветра больше не было, и маленькие волны лениво набегали на гальку со звуком, похожим на тихие голоса. Небо было бледно-лимонного цвета, и льющийся ласковый свет делал нежнее все, чего касался. Зак подождал, пока дрова превратятся в угли, и стал жарить креветок и куриные окорочка, которые принес. Зак и Ханна ели их горячими, обжигая пальцы и губы. Они пили вино из бумажных стаканчиков, лимонный сок и куриный жир блестели на их подбородках. Пока солнце не село, плавник делал пламя костра бледно-зеленым и почти невидимым, но оно стало неземной красоты, когда небо над ними начало темнеть. Зак смотрел, как искры поднимаются вверх и тают в воздухе. Теперь, когда вино вскружило голову, а желудок был полон, мир вдруг показался безмятежным и время замедлило бег. Отблески костра ложились на волосы Ханны, и от этого она стала еще красивей. Ханна смотрела не отрываясь на огонь, положив подбородок на колени, и Зак подумал, что и она отчасти ощущает ту же безмятежность.

– Я никогда не делал этого прежде, – признался он.

– Не делал чего? – Она повернула к нему лицо, не поднимая головы. Позади нее восходила маленькая луна, яркая и серебристая.

– Никогда не устраивал барбекю на пляже. Романтическое барбекю. Это то, о чем я всегда мечтал, но как-то все не получалось.

– А почему бы тебе не включить в список того, что еще предстоит сделать, что-нибудь более радикальное? Например, заняться скайдайвингом[76]или научиться играть на фаготе?

– Это лучше, чем учиться играть на фаготе.

– Откуда ты знаешь? – улыбнулась она, а затем пододвинулась назад, чтобы сесть рядом с ним, и оперлась на гладкий бок огромного валуна. – Так, значит, твоя жена не из тех, кто любит развлечения на открытом воздухе?

– Бывшая жена. И она определенно не из тех. У нее были резиновые сапоги, но она надевала их, чтобы добраться от одной двери до другой, не поскользнувшись на мокром асфальте. Они никогда не видели грязи.

– А твои резиновые сапоги грязь видели?

– Мои… У меня вообще нет резиновых сапог… Пожалуйста, не бросай меня, – с улыбкой добавил Зак.

Ханна усмехнулась:

– Я, в общем-то, и не собиралась.

– Думаю, я со временем справился бы. Ну, с сельским образом жизни и со всем с ним связанным. Я хочу сказать, что здесь красиво, правда?

– Приезжай сюда январским дождливым днем, и посмотрим, что ты скажешь тогда.

– Может быть, я все еще буду здесь в январе, – сказал Зак.

Долгое время Ханна никак не реагировала на эти слова, но затем сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла:

– Может быть.

Она подняла раковину морского блюдечка и повертела в руках:

– Мы всегда приходили сюда и устраивали обед на пляже.

– Кто? Ты и Тоби?

– Вся наша семья. Мама, папа и даже иногда моя бабушка, когда я была еще совсем девочкой.

– Так, значит, она жила с вами?

– Да, жила. Она была вроде тебя, городская. Приехала сюда уже взрослой. Вышла замуж за фермера и влюбилась в сельскую жизнь, в здешнее побережье. Но это была спокойная любовь. Я думаю, она была одной из тех, в ком море пробуждает меланхолию. Бабушка умерла, когда я еще была безобразным подростком, так что мне, увы, не довелось как следует ее расспросить.

– Вот так и я не расспросил о многом моих деда и бабушку. Тоже не побеседовал с ними о важных вещах. Дедушка уже умер, так что про него можно сказать, что он увильнул от разговора.

– Ну конечно, нерадивый дед, ожесточенный слухами о не знающем удержу члене Чарльза Обри, – сказала Ханна.

– Значит, ты совсем на это не купилась, да?

– На то, что ты тайный родственник Чарльза Обри? – Она насмешливо приподняла бровь, и это заставило Зака улыбнуться. – Кто знает?

Ханна отбросила ракушку, откинулась назад и прильнула к Заку, который с готовностью обнял ее одной рукой. Он поцеловал Ханну в макушку, отметив про себя, как его кожи коснулась одна из кудряшек и как ее волосы пахнут морем и овечьей шерстью.

Они сидели на пляже, пока совсем не стемнело, и разговаривали о мелочах, из которых состояла их жизнь, и о важных вещах, которые грозили превратить ее в сплошной хаос. Ханна начала описывать различные проблемы, с которыми столкнулась, ухаживая за своим стадом с тех пор, как купила новых овец, начиная с эпидемии овечьего клеща и заканчивая бараном, который не хотел покрывать овец. Затем она внезапно остановилась.