Я оцениваю, какие у меня есть варианты.

Проходит несколько минут, и я слышу шаги на лестнице – тяжелые, решительные. Джон. Дверь комнаты Руби открывается и закрывается.

Я слышу их негромкие голоса по ту сторону стены. Вспоминаю те разы, когда слышала их – в течение всех этих лет. Их споры. Иногда – хотя в последнее время такое бывало редко – они вместе смеялись над чем-то. И самое неприятное – секс. После начала второго курса я купила дополнительную подушку, чтобы не слышать звуки, которые Руби издавала во время секса. Они звучали неестественно.

Я начинаю расхаживать туда-сюда, не в силах больше сидеть неподвижно. Скоро она порвет с ним, и мне нужно быть рядом, чтобы помочь ей. Я помогу ей быть сильной.

Слышится тихий стук в мою дверь, потом она отворяется, и в комнату проскальзывает Макс.

– Что ты делаешь? – шепчу я, голос мой готов сорваться. Я понимаю, что больше не чувствую спокойствия и уверенности. Такое прежде случалось со мной лишь однажды.

– Она вернулась? – спрашивает он.

Мы оба смотрим на перегородку, сквозь тонкий гипсокартон до нас доносится приглушенный разговор. Макс широко раскрывает глаза.

– Ты слышишь их? Ты всегда их слышала?

Я отвожу взгляд, уставившись на свой рабочий стол. Мы молчим.

– Ты не единственная, кто знает, насколько у них все запутанно, – тихо произносит Макс.

– Это не то, что ты думаешь, – говорю я. Потом снимаю с пластикового крючка полотенце и добавляю: – Я собираюсь пойти в душ, так что…

Макса, похоже, это не убеждает. Его брови сдвинуты в свирепой решимости.

Голоса делаются резче, стена лишь слегка заглушает звуки конфликта, разгорающегося по соседству.

– Просто уходи, – говорю я Максу, подходя к нему почти вплотную – настолько, что могла бы дать ему пощечину. – Уходи.

Он отшатывается от меня, его ладонь тянется к дверной ручке.

– Хорошо, но сегодня это закончится, – заявляет он уверенным, решительным тоном.

Первый курс

Получив сообщения Руби и удостоверившись, что они действительно в больнице Святой Марии, я протолкалась через общую комнату к выходу. Вечеринка уже стала вялой – студенты изрядно напились. Команда парней-гребцов стояла на бильярдном столе, распевая песни и в унисон вскидывая ноги. Они были одеты в облегающие рубашки, которые подчеркивали идеальность их скульптурных тел. Их спортивный сезон официально завершился, и они намеревались выпить достаточно, чтобы компенсировать все то, что было ими упущено.

Больница находилась всего в миле от кампуса. Я подбежала к стеклянным дверям и неуклюже остановилась, ожидая, пока они откроются. Шагнула внутрь, в свет люминесцентных ламп, резко контрастировавший с вечерней темнотой. Сандалии хлопали меня по пяткам, когда я шла к отделению неотложной помощи, следуя указателям.

Я обнаружила Руби, Макса и Халеда сидящими на диване в приемной; они что-то обсуждали.

– Ее не арестуют, – сказал Халед. Глаза у него были красные.

– Ну а если ее исключат? – спросила Руби.

– Ни в коем случае, – ответил Халед. – Слушай, я тысячу раз прочел эту брошюру. Если студент попадает в больницу из-за того, что слишком много выпил, у него не будет неприятностей. Администрация предпочтет, чтобы мы уехали в больницу, чем умерли от алкогольного отравления.

– Что происходит? – спросила я, подходя к ним. Дышала я тяжело.

– Ты тут, отлично! – сказала Руби, потом встала и обняла меня. – Где ты была? Ты видела Джона?

– Нет, я была в туалете.

– Столько времени? Я везде тебя искала.

– Извини, – произнесла я. Она снова села, вид у нее был рассерженный. Или усталый – я не могла разобрать.

Халед лениво стукнулся со мной поднятой ладонью.

– Джемма нахреначилась до отключки, – сказал он. Руби закатила глаза, а Макс почесал висок. Руби и Халед были довольно сильно пьяны; Макс казался слегка подвыпившим, но не более того.

– С ней все будет в порядке? – спросила я.

– Да, ей вкатили «банановый пакет», – ответил Макс.

– Что?

– Поставили капельницу с физраствором и минералами. Восполнить обезвоживание, – пояснил Макс.

– Так что случилось? – спросила я. Руби и Макс посмотрели на Халеда.

– Я не виноват! – запротестовал тот, вскидывая руки, словно мы держали его на прицеле.

– Ты постоянно подливал ей, – указал Макс.

– Но она просила! – возразил Халед. – Я ей не нянька, мать вашу.

Атмосфера была напряженной. Лето должно было начаться неделю назад. Нам не должны были позволять оставаться в кампусе ни на миг дольше положенного. Все распустились, сбросив с себя груз экзаменов и строя планы на лето.

– Не важно, – сказала Руби. – С ней все будет хорошо.

– Тебе нужно перестать играть с людьми, – произнес Макс. Сначала я не понимала, к кому он обращается, но потом заметила, что он смотрит на Халеда. Тот напрягся.

– Что за хрень господня? Успокойся, приятель.

Несколько секунд оба молчали, и мы с Руби переглянулись. У нее был такой вид, словно ей хочется провалиться сквозь серый больничный диван. Обменявшись взглядами, мы молча условились, что не будем влезать в эти разборки. Будем наблюдать за столкновением, но ничего не будем предпринимать.

Халед встал.

– Что это вообще значит?

Макс выглядел сильным парнем. Он занимался спортом и был хорошо сложен, несмотря на невысокий рост и худощавость. Выступать за команду Хоторна означало постоянно поддерживать себя на пике формы. Но Максу всегда чего-то не хватало. Чего-то, что было у Джона. Уверенности. Но сейчас Макс стал каким-то другим, почти грозным. Он встал, чтобы оказаться лицом к лицу с Халедом. Мы с Руби смотрели на них, по-прежнему не говоря ни слова и не вмешиваясь.

– Мы здесь потому, что ты спаивал Джемму, – заявил Макс. – Тебе было плевать, станет ли ей плохо. Ты никогда не думаешь о последствиях своих действий. Просто делаешь все, что тебе хочется.

Я знала, что это замечание разозлит Халеда.

– Мне не плевать на нее, – возразил он, и лицо его густо побагровело. – Конечно, не плевать, какого хрена?

– Ты безответственный, – сказал Макс.

– Чувак, у тебя какие-то проблемы?

Я никогда прежде не видела, чтобы кто-нибудь из них вступал в ссору. Они всегда общались со всеми остальными легко, точно играючи. Несерьезно. Эти парни никогда не были серьезными. Всё только поверхностное, ничего глубокого и важного.

– Шеннон, – продолжил Макс. – Ты морочишь ей голову. Ты скотина.