Слегка ошарашенная этим зрелищем врач-гинеколог проронила: «Ничего себе! Такого здесь еще не было», и как завороженные мы с ней уставились на мои трусы красного цвета, повисшие на ламповом рожке. После длительной паузы врач позвала медсестру и попросила ее с помощью швабры или щетки «снять оттуда это безобразие». А я, стоя рядом в чем мать родила, прикрыла себе срамные места кофточкой в ожидании, чем же дело закончится. Вошедшая в смотровую медсестра вытаращила глаза на повисшие на лампе трусы и пару раз неприлично хихикнула, а потом залезла на гинекологическое кресло и попыталась их оттуда сбить с помощью щетки на длинной палке, однако безрезультатно. Спустившись с кресла, она промолвила: «Н-да, никак не получается. Ну, ничего, подождите, я сейчас приду», – и через несколько минут вернулась с другой медсестрой, по-видимому, работавшей в соседнем кабинете, в руках у которой было еще одно длинное приспособление для мытья, наподобие швабры. После нескольких попыток дотянуться им до трусов приглашенная на помощь девушка задумчиво произнесла: «Эх-х-х, нам бы сюда высокого человека. Посмотри-ка, может, в коридоре такая пациентка найдется!» Гинекологическая медсестра приоткрыла дверь, из-за которой послышались недовольные голоса: «Ну что же так долго?! Когда же та девушка, в конце-то концов, выйдет?» – «Когда выйдет, тогда и выйдет! – бросила она толпе, хлопнув дверью перед носом у пациенток, и, повернувшись к своей напарнице по работе, подытожила: – Там все нормального роста, высоких нет. Слушай, а может, кто-нибудь из наших поможет?» К счастью, приглашенная на помощь коллега вспомнила, что в лаборатории на третьем этаже работает очень высокая санитарка, и они вдвоем отправились на ее поиски. Я же в это время приблизилась на цыпочках к сидящей в приемном кабинете врачу и виноватым голосом спросила: «Так мне, наверное, стоит одеться?» «Подожди немного, – ответила гинеколог, – может, они твои трусы сейчас достанут». Прошло минут пятнадцать, и в помещение, где находилось гинекологическое кресло с висящими над ним моими трусами, вошли сразу шесть человек: пять женщин и один мужчина, относительно которого медсестра сразу меня предупредила: «Не пугайся, он – врач». Правда, высокого роста среди них была всего одна – здоровенная не только ввысь, но и вширь женщина. Далее весь этот медицинский персонал, вооружившись швабрами и щетками на длинных ручках, не теряя времени, приступил к делу. Забравшись на стулья и гинекологическое кресло, сначала они попытались дотянуться уборочным инструментарием до висящих на лампе трусов, что со стороны, надо сказать, выглядело зрелищем не для слабонервных. В тот момент я даже забыла, что сижу в первозданном виде и только молилась Богу, чтобы под высоченной и весящей центнер мясистой теткой не рухнуло гинекологическое кресло, на котором она, в дополнении ко всему прочему, периодически подпрыгивала. Через некоторое время кто-то из женщин предложил: «А давайте трусы ветром собьем!» Врач мужского пола засомневался: «Не думаю, что это поможет. Так просто они оттуда не слетят. Если только от потока ветряной мельницы или воздушной струи самолета, но здесь у нас больница, а не аэропорт». И все-таки они решили попробовать. Взобравшись на стулья, медики разом принялись совершать ритмические круговые движения швабрами и щетками, отчего в помещении сразу стало прохладно, однако на злополучные трусы это никак не подействовало. Падать с лампы они, по-видимому, не собирались. После нескольких попыток создания ветрового потока медсестра женской консультации с ехидцей поинтересовалась у меня: «Ты жвачку что ли в трусах носишь?» – «Нет», – упавшим голосом прошептала я, стыдясь за содеянное. Трусы все никак не падали, а желавшие попасть к гинекологу женщины гудели за дверью, как пчелиный улей.

«Ну, и что теперь будем делать с этим флагом СССР? Если я не ошибаюсь, он ведь у вас был красного цвета? Я только одного не понимаю, почему именно в моем кабинете? За что?! – в форме риторического вопроса возмутилась вошедшая в помещение гинеколог. – У меня сегодня по списку еще пятнадцать женщин и вне очереди несколько. Когда я их буду осматривать?!» Тогда врач мужского пола, почесав себе штаны в районе промежности, предложил: «Ну и принимай пациенток так, с трусами на лампе. А когда прием закончится, мы их как-нибудь оттуда достанем». Кто-то из медперсонала воскликнул: «Эх, нет у нас пылесоса, а то бы мы их быстренько оттуда сдули!» – «Ну да, только пылесоса нам здесь и не хватало, о-х-х-х», – горестно вздохнула гинеколог, и вдруг ее лицо исказилось гримасой ужаса. В то же мгновение запахло паленым. Как по команде, мы устремили свои взгляды наверх, в сторону висящих на лампе трусов, от которых неожиданно повалил дым. Кто-то из медиков закричал: «Срочно погасите свет! Лампа должна остыть, а не то случится пожар!» Свет выключили, а я, порядком замерзнув и поняв, что вряд ли меня сегодня будут осматривать, принялась в потемках, на ощупь отыскивать свою одежду и лихорадочно на себя ее натягивать. Когда же члены «группы спасения» по очереди покинули гинекологический кабинет, через приоткрытую дверь до меня донеслись возгласы происходящей в зале ожидания манифестации. «Что будет, если я сейчас выйду из кабинета? Не исключено, что не на шутку разъярившиеся женщины меня там сразу убьют…» – подумала я и присела на стул возле гинекологического кресла. Сама гинеколог в этот момент была похожа на сдавшегося в плен противника. Поняв, что ситуацию уже ничем не спасти, она потеряла к ней всякий интерес, и на ее лице появилось выражение абсолютного безразличия.

Вскоре явился вызванный для тушения пожара рабочий, со складной лестницей наперевес и, перед тем, как войти в кабинет, гаркнул ревущей в зале ожидания толпе: «Разойдитесь, гражданки, пропустите, внутри случился пожар!» После этого заявления мощный рокот неожиданно стих, сменившись массовой дискуссией на тему, кто кого и чем сжег: меня гинеколог, я гинеколога, мы вместе с гинекологом что-то другое умудрились спалить или же в недрах этого кабинета произошло самовозгорание из-за несоблюдения элементарных правил технической безопасности. Войдя в смотровой кабинет, рабочий установил складную лестницу, поднялся на ее верхнюю ступеньку, а затем с брезгливым выражением на лице двумя пальцами снял с лампы мои трусы и сбросил их вниз. От души его поблагодарив, я швырнула в мусорное ведро дырявую и пахнущую гарью красную тряпочку, которая еще совсем недавно была моими трусами, а сама направилась к выходу. В этот момент сидящая в кресле гинеколог остановила меня и упавшим голосом произнесла: «Сегодня я тебя не буду осматривать. Почему, полагаю, объяснять не надо? Приходи завтра в восемь, самой первой, медсестра скажет, что тебе назначено вне очереди. И еще, – она на несколько секунд замялась и абсолютно серьезным тоном, без мало-мальского оттенка шутливости, закончила свою мысль: – Не знаю, существует ли инструкция пользования трусами, но тебе бы она очень пригодилась. Завтра их на осмотр не надевай, ладно?» В ответ я молча кивнула головой и вышла из кабинета, за дверями которого толпа уставших и рассерженных женщин безмолвно передо мной расступилась. «Ну вот, не побили, уже хорошо», – облегченно вздохнула я, а на следующий день, как и было обещано врачу-гинекологу, появилась у нее на приеме без трусов.

* * *

Продолжая мысль о том, как же бывает приятно выкрутиться из неприятной ситуации безо всякого для себя ущерба, приглашаю вас, уважаемые читатели, порассуждать о том, что же такое счастье. Лично для меня счастье – это что-то наподобие междометия. Знаете, когда человеку бывает ну о-о-очень хорошо и из самых недр души как бы само собой вырывается: «О-о-о!» К слову сказать, все счастливые моменты, отличающиеся большим разнообразием, мне бы хотелось поделить на две большие группы: традиционные и нетрадиционные. К традиционным в моем представлении относятся заранее запрограммированные или ожидаемые события, такие как рождение ребенка, юбилей, свадьба, День восьмого марта, День защитников Родины, Новый год и т. д. Эти знаменательные даты обычно отмечаются в компании родственников и друзей в приподнятом настроении и, как правило, подшофе.