Война началась в крайне невыгодной даже для Кремля обстановке. Страна не была готова к такому повороту событий. Общественность притерпелась к "чеченской проблеме", как к хронической болезни, беспокоящей, но не угрожающей жизнеспособности государства. Никакой информационной и пропагандистской подготовки к вступлению нашей армии в Чечню не было. Сам президент с началом операции сказался больным (ему якобы сделали операцию на носовой перегородке) и не появлялся ни на публике, ни в телевизионном ящике. Отдувались только бывший пресс-секретарь президента, человек дебильной внешности, В. Костиков и некий Марк Урнов - руководитель Аналитического управления Президента РФ, не известный широкой публике. Они вразнотык давали толкования причин ввода войск, наиболее часто звучали следующие: восстановление законности и правопорядка, разоружение незаконных вооруженных формирований, защита прав граждан, в том числе русскоязычного населения, восстановление разрушающегося хозяйства республики. Не было в истории России ни одной войны, кроме чеченской, которая с самого начала была неодобрительно встречена большинством народа. Многий люди, и я в том числе, задавали себе вопрос: почему сам президент Б. Ельцин не соизволил ни разу принять прямое участий в политическом урегулировании чеченской проблемы? За 1992-1994 гг. он четыре-пять раз отдыхал на Кавказе или приезжал туда, но не нашел времени встретиться с Д. Дудаевым, который в свое время - в 1991 г. - одним из первых прислал поздравительную телеграмму в Кремль по случаю избрания Б. Ельцина на пост президента России и, кстати, обеспечил голосование в Чечне в пользу Ельцина, получившего там 80% всех пришедших на избирательные участки. Российская армия не была готова к подобной операция даже в чисто военном и материально-техническом отношении, не говоря уже о ее моральном и духовном состоянии. Она оказалась брошенной в огонь войны, смысл которой не понятен ни командирам, ни солдатам. Никто не знал, когда и чем должна закончиться операция. Мобилизация сил была проведена суетливо и без толку, разномастные части не подготовлены к взаимодействию. Четкого, вразумительного плана всей кампании не было. Колонны просто двигались на Грозный, полагая, что со взятием столицы республики все закончится само собой. Медленное продвижение в зимнее время выявило зияющие бреши в обеспечении. Солдаты мерзли в ледяных бронекоробках, легкие палатки были единственным укрытием от ветра и стужи, возникали проблемы с горячим питанием, не говоря уже о банях. Сколько времени длилась первая бездарная война с Чечней, столько царил и хаос в управлении войсками. Единое командование азбучная истина для успешного ведения боевых действий - так и не было создано.

Международное сообщество также оказалось шокированным решением Б. Ельцина начать военные действия с применением авиации, танковых сил против Чечни. Вместо того, чтобы подготовить документированные материалы о разгуле криминала в Чечне, о геноциде русских, о чудовищном попрании прав человека, российская власть стыдливо отмалчивалась, безнадежно проигрывая информационную войну Дудаеву. Специальный посол США по странам СНГ Д. Коллинз, находившийся в те дни в поездке по Казахстану, открыто сказал, что США не намерены позволять России действовать в этих землях в духе своего рода доктрины Монро.

Я тогда записал в дневнике: "Глупые, но очень злые российские политики влезают в нору, конца которой они не ведают, а назад выбираться будет невыносимо трудно и унизительно".

Новогодний штурм Грозного войдет теперь во все учебники военной тактики и стратегии как блистательный пример головотяпства и профессионального невежества. Руководителям операции как будто было не известно, что на городских улицах бронетехника, включая танки, становится неповоротливой мишенью для стрелков, вооруженных легкими переносными противотанковыми средствами. Даже мы, простые любители, знали, какие потери понесла могучая Советская армия в Берлине от фауст-патронов. Всякий, кто бывал в Афганистане, не мог не знать, как в Кандагаре огнем гранатометчиков была уничтожена почти целиком танковая бригада, втянувшаяся в лабиринт улиц. Да и события в самой Чечне летом и осенью 1994 г. показали беспомощность попыток взять Грозный силами танков и бронетехники. И вот, как бы демонстрируя свою природную глупость, наши генералы дали команду Краснодарскому корпусу под командованием Константина Пуликовского в ночь под Новый год идти на штурм Грозного. Осторожный генерал, получив донесение разведки о том, что противника не видно нигде, запросил Моздок, где находился штаб по руководству всей операцией. Но там, как говорят злые языки, уже начали отмечать Новый год и под звон бокалов дали команду: "При напролом. Используй момент!" Корпус, во главе которого шла 131-я Майкопская бригада, попер навстречу своей гибели.

Впоследствии стало известно, что Дудаев был предупрежден о точной дате штурма, ибо за подписью его и Масхадова издан приказ, чтобы в ночь с 31 декабря на 1 января ни одна машина - "от велосипеда до танка" - не передвигалась по городу, ибо каждая движущаяся цель даже с выключенными фарами будет уничтожаться.

Участник событий той трагической ночи майор Александр Холод, командир батальона Рязанского воздушно-десантного полка, свидетельствует: "Представьте себе огромную колонну, которая в глухую темень втягивается в горловину улицы, ведущей практически неизвестно куда, в чужом незнакомом городе. Вокруг ни огонька. Карты, которые нам дали, были скверной копией с какого-то плана - не разобрать ни названий улиц, ни общегородского построения кварталов. Мы шли вслепую в мышеловку, где нет ни маневра, ни скорости. Тем более на наших десантных машинах, которые спасают только от пуль да мелких осколков. Гранатомет прошибает их запросто. Но мы пошли..." В центре города, куда были стянуты основные силы боевиков, на колонну обрушился шквальный огонь гранатометов. Били в упор, с 15-20 метров. Промахнуться было невозможно. Сразу же были подбиты головные и хвостовые машины, чтобы полностью закупорить улицы. Дальнейшее напоминало расстрел, но никак не бой.

Наутро, когда рязанские десантники в пешем строю прочесывали город, они увидели страшную картину того, что осталось от бригады. "Около сотни боевых машин стояли, как на параде, выстроившись в одну колонну. В некоторых даже еще горел свет, работали моторы. Вокруг лежали убитые ребята. Совсем юные. Спасать было некого". Это были расстрелянные экипажи и мотострелки, пытавшиеся выбраться из "мешка" в пешем строю.

Командир десантного полка полковник Александр Ленцов говорил: "Я часто вспоминаю новогоднюю ночь 1995 года. И вспоминаю с чувством стыда за Отечество. Ночь. Кромешный ад. Горят танки. Мы выносим убитых и раненых. А. Россия забыла нас, посланных умирать, причем непонятно за что. По радио доносятся звуки московского веселья. Идет традиционная новогодняя передача, рекой льется шампанское. Звучат поздравления: "С Новым годом!", "С новым счастьем!". Лишний раз убедился в том, какое в России (простите за грубое слово, но иного подобрать не могу) скотское отношение к армии" (Баранец В. "Потерянная армия". (Записки полковника генштаба). М., 1998, стр. 245).

И апофеозом безнравственности стала широко распространившаяся весть о том, что самоубийственный штурм был специально приурочен ко дню рождения военного министра П. Грачева, которому таким образом хотели преподнести подарок. В той, ельцинской, России это было вполне возможно.