Двери ритуального дома распахнулись, и я увидел светловолосую голову Кжелда, появившуюся в лучах солнечного света. Заметив меня, он направился в мою сторону.

В открытых дверях дома появилась фигура Асмунда, и я остановился, чтобы пожать ему руку, и похлопал его по спине.

– Ты в порядке?

– Да, – ответил он, не сводя глаз с Кжелда. Мы вместе двинулись навстречу ему, и он остановился на полпути, поджидая нас.

– В чем дело, Кжелд? – я внимательно смотрел на него, пытаясь угадать его тайные намерения. Но он открыто смотрел мне в глаза, стоя перед нами.

– Мне жаль, что сразу не рассказал вам. Но я должен был убедиться.

– В чем?

Он потер переносицу, пытаясь подобрать слова.

– Эта девушка, Това, она дочь предводителей племени Кирр.

Асмунд сделал шаг назад, не сводя с него глаз.

– Как ты узнал?

– По татуировкам, – ответил Кжелд, – я узнал ее по татуировкам.

Я вспомнил, как странно он себя вел, когда услышал о девушке на поляне с татуировкой в виде глаза на груди. И как быстро переменил свое мнение и решил отправиться с нами в Хайлли, и то, как смотрел на нее в Ютане. Словно увидел призрака.

– Ты вернулся к ним, чтобы сообщить, что их дочь жива.

Он кивнул.

– Да.

– А кто она тебе? – я стиснул рукоятку меча.

– Что?

– Ты использовал ее, чтобы исправить то, из-за чего ты сбежал с мысов?

– Она и есть причина, по которой я ушел с мысов. Това – дочь моей сестры, – сказал он, проглотив комок в горле.

Асмунд едва слышно выругался и усмехнулся, глядя на нас.

– А что они здесь делают, Кжелд? – кивком я указал на толпы Кирр, собравшихся неподалеку от ритуального дома.

– Они пришли за ней. За Товой.

– А что им еще нужно?

Судя по его сжатым губам, он догадался, что я имел в виду. И неважно было, зачем они пришли. Сейчас было важно лишь то, что они станут делать дальше.

Кжелд покачал головой, уставившись на свои башмаки.

– Племя Кирр – не такие, как вы.

– И что это значит? – Асмунд, прищурившись, смерил его взглядом.

– Они воспринимают мир через знаки и руны. У них нет жрецов, совета, старейшин. Они раскладывают руны, чтобы спросить совета у Прядильщиков. Есть только руны.

Я ждал, пытаясь разгадать его, но Кжелд никогда до конца не раскрывал своих тайн. С ним все было окутано загадочной пеленой. Но я никогда не считал его лгуном.

– А как все это связано с Товой? Ты сказал, она не должна была остаться в живых?

– Когда сестра разложила руны и сообщила, что Тове предначертано погибнуть, я заявил, что могу все изменить. Сделать так, что ее будущее будет переписано заново, – он помолчал, – но не смог сдержать обещание. Това утонула в море, когда ей было шесть лет, и все вышло так, как предрекли Прядильщики.

Я снова ощутил дуновение холода, вспомнив, как она появилась передо мной в лесу.

– Но тогда как она оказалась здесь? И как попала к Свелл?

– Прядильщики? Боги? Не знаю. Когда мы отправили ее тело в погребальной лодке в море, она была мертва. Я это сам видел. Я держал ее на руках, Халвард, – он проглотил слезы, – она ушла.

– А ты покинул мысы.

Он кивнул.

– Когда ты рассказал мне о татуировках девушки с поляны, я сразу понял, что ты говоришь о Тове. Но должен был сам в этом убедиться. Я не мог поверить, что это возможно.

– А теперь?

Он вскинул бровь.

– Теперь?

– Все плямя Кирр находится на большой земле. В моей деревне. Что теперь?

– Я не знаю.

Я шагнул к нему.

– Что значит, ты не знаешь? Ты ведь только что сказал, что твоя сестра – их предводитель.

Он сочувственно взглянул на меня.

– Я же сказал, Халвард. Они прислушиваются лишь к рунам.

Това

СВОНХИЛЬД ПОСТАВИЛА около меня бадью и обмакнула чистую ткань в холодную морскую воду. Я смотрела, как она осторожно стирала грязь и кровь с моих рук, тщательно промывая ножевые раны у меня над локтями. Мое сердце едва билось, а боль становилась все сильнее, пронзая мое тело до самых кончиков пальцев, стискивая внутренности.

Хайлли, нетронутая, простиралась за закрытыми дверями ритуального дома, и казалось, будто и не было пролито море крови бесчисленного множества воинов Надир в лесу. Многие из этих воинов не в первый раз сражались за родной дом у берегов фьорда и наверняка не в последний.

Я разглядывала лицо Свонхильд, размышляя, станет она нам врагом или союзником. Она отжала ткань и снова провела по моей руке, и татуировки отчетливо проступили на чистой коже.

– Это ты их делала? – спросила я, пытаясь вспомнить ее образ в видении, посетившем меня от дыма белены. Я отчетливо ощутила тепло огня на своей обнаженной коже и услышала женский голос, напевавший песенку, чувствуя легкие прикосновения костяной иглы к своей спине.

– Да, я.

– И у каждой есть свое значение?

– Да, – она улыбнулась, – некоторые из них – молитвы, другие – предсказания. А некоторые – священные легенды нашего народа.

Она отпустила мою руку, и я принялась обводить кончиком пальца символы на коже, остановившись на изображении изящных оленьих рогов под локтем.

– А что означает эта татуировка?

Свонхильд присела рядом, склонившись надо мной.

– Она означает «безопасный путь».

– А эта? – я указала на несколько переплетенных колец на плече.

– Любимица Надр.

Я разглядывала знакомые узоры, но теперь они выглядели совершенно иначе. Каждая татуровка несла в себе свой смысл, который долгое время оставался для меня тайной. Непостижимой загадкой, написанной на моем теле на непонятном мне языке.

Она краем глаза следила за мной.

– Они по-прежнему с тобой, – она заглянула в распахнутый ворот моего платья, где виднелась бечевка, на которой висел мешочек с рунами.

Я потянула за веревку, вытянув мешочек, и положила на ладонь.

– Я сделала их для тебя, когда ты была еще младенцем. Каждая женщина в нашем роду – Провидица. То, что Прядильщики дают в дар ребенку, мы приносим в подношение Надр. Мы положили эти руны рядом с тобой в погребальную лодку, чтобы ты унесла их с собой в загробный мир.