Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет.
Мотнула головой, да так яростно, что щелкнули шейные позвонки. Я должна поговорить с ним. Понять его. А вдруг окажется, что все эти его превращения связаны не с мифическим проклятием, а с банальными внутренними противоречиями и проблемами в семье?
Убедив себя, что разговор может помочь, скинула верхнюю одежду и обувь, и на негнущихся на ногах, будто из них вынули коленные суставы, прошла в смежную с залом кухню, откуда доносился звон посуды и тихие ругательства.
— Привет, — тихо бросила я, садясь на барный стул. Заставить себя поднять глаза на парня не смогла, и принялась водить пальцем по серебристой глянцевой поверхности стола.
Запах горелой гречки мешал мыслительному процессу. И выбрать ненавязчивый вопрос, который мог незаметно удовлетворить мое любопытство стало значительно труднее.
— Готовишь? — вопрос был похож на простую констатацию фактов. А интерес к экспериментам Файтова на моей кухне вышел фальшиво-картонным. Я то и дело бросала взгляд в сторону парня и тут же отводила глаза. Не решаясь взглянуть на него, продолжала крутить в руках пустую кружку с осадком присохшего сахара и кофе на дне.
— Угу, — бросил он, не поворачиваясь: кастрюля, из которой уже шел едкий дым, была отставлена в сторону, и теперь парень заливал сковородку полусантиметровым слоем оливкового масла.
Не опасно ли мне сближаться с ним? Ведь когда мы найдем способ подавить его животную сущность, нас больше ничего не будет связывать. Это же очевидно… Мы хоть и учились в смежных группах, но виделись достаточно часто. И если я несколько месяцев на первом курсе неоднократно искала его глазами, то он даже не удостоил меня банальным «Привет. Как у тебя дела?»… Сейчас я единственная, кому он может поведать о своей «проблеме», но… Что будет после? Очевидно, что мы слишком разные… Я ненавижу врать и выискивать в любых отношениях личную выгоду. И не люблю ходить в шумные места, где тебя сканируют сотни глаз, за пару секунд составляя о тебе мнение по внешнему виду. И в больших компаниях, в которых обычно проводил время Влад — судя по его ленте в Инстаграме — я чувствую себя неуютно. Для меня достаточно пары друзей. Я не гоняюсь за популярностью, не жажду внимания и не меняю гардероб в угоду изменчивой моде. Я даже крашусь по настроению.
Зачем тогда мне знать причину его вечных уверток и тяги к полуправде? Чтобы оправдать его? Доказать себе, что моя неуместная, во всем отношениях, симпатия — которая только крепчала с каждым днем — оправдана? Имеет шанс выжить, найти отклик в его душе?
Нет. Я должна помочь ему вернуться к прежней жизни, где мы были связаны лишь общим учебным заведением.
Курс «не сближаться» с особой ясностью замаячил на горизонте. Я поднялась, что уйти в свою комнату. Собраться с мыслями, наметить план дальнейших действий, чтобы все поскорее закончилось — вот, что должно быть главным приоритетом сейчас.
— Погоди.
Замерла, ожидая продолжения такого короткого и пестрящего всевозможными вариациями смысла слова.
Прищурившись, повернулась к парню, на мгновение зависая в полусогнутом положении на середине маневра.
Вместо лишних слов на стол опускается тарелка воздушной яичницы с помидорами и беконом, блестя от явного переизбытка масла. Ужин «Здравствуйте, холестериновые бляшки!». Я хоть и не придерживаюсь жесткого ПП, но такую роскошь во второй половине дня себе не позволяю.
— Спасибо.
Отказываться было невежливо, и я, улыбнувшись, опустилась обратно на барный стол, пододвигая тарелку к себе.
Мы молча принялись есть. Звон столовых приборов о стеклокерамическую поверхность нервировал ровно, как и молчание. «За столом я глух и нем», — любит повторять бабушка. И если несколько месяцев назад, я бы облегченно вздохнула про себя, радуясь тому, что мне не придется поддерживать беседу с человеком, вызывающим во мне чувство отторжения и неприятия, то сейчас меня буквально разрывало от желания задать интересующий вопрос. И я сдалась.
— Расскажи мне о своей семье, — проговорила на выдохе, не давая себе возможности передумать.
Влад улыбнулся, будто нашёл что-то забавное в месиве своего омлета, напоминающего ядерный взрыв.
— Долго же ты ждала, чтобы спросить.
— Так расскажешь? — Мне нужен был четкий ответ, а не его обычное петляние вокруг главного.
— Что ты хочешь узнать? — Файтов бросил вилку, отодвинул тарелку и положил локти на стол, подперев кулаком лицо. И приготовился внимательно меня слушать. Он, что, решил, я ему допрос устрою? Мне нужен ответ всего на один вопрос. Ну, может, два…
— У тебя в семье все хорошо? — отвела взгляд, выковыривая ломтик помидора из яичницы.
— Прекрасно, — ответ выглядел заготовленной репликой. И он меня не удовлетворил. Впилась в лицо парня, глаза в глаза, пытаясь разглядеть правду за пожелтевшими прожилками, что раньше были болотного цвета.
— Почему же ты тогда на лекции сказал, что мама научила тебя улыбаться через боль?
Парень вздрогнул, будто и вовсе не ожидал этого вопроса.
— Запомнила, значит… — пробормотал он, метнув взгляд к заполненной посудой раковине.
Когда он встал и с очевидным намереньем направился к мойке, я уж было решила, что разговора не будет.
Но ошиблась.
— У моей семьи непростая история, — Файтов говорил не спеша, но достаточно громко, чтобы я его слышала, несмотря на шум воды. — Может ты слышала, что мои родители развелись?
Кивнула. Но поняв, что он не может меня видеть, находясь ко мне спиной, ответила на вопрос невнятным «Ага».
— Без скандалов и взаимных обвинений там не обошлось. Так я и узнал, что Олег Войнов — мне не отец. А мама в выпускном классе по глупости залетела от студента, проходившего педагогическую практику в ее школе.
Застарелая боль, на миг прозвучавшая в его голосе, заставила меня невольно содрогнуться. Будучи ребенком из счастливой семьи — где скандалы были настолько незначительными, что предмет спора забывался на следующий день — я не могла даже представить, какую боль испытал Влад, узнав такую важную деталь своей биографии в момент, когда рушилась его семья.
Правило 20.1. Клуб — не место для тех, кто сидит в углу со стаканом сока
Собиралась в клуб, перебирая наряды, один за другим, а из головы все не выходил разговор между мной и Владом. Казалось, до сих пор слышу запах гари, доносившейся из кастрюли.
— Ого, — только и смогла выдать я, нервно покосившись на дверь.
«Чащоба, ты узнала, что хотела. Как ты и думала, у Влада напряженная атмосфера в семье. Иди к себе, пока не поздно», — та самая трусливая часть моего сознания, что