обсуждающих. — Чем он занимается, твой брат? Я ни черта не поняла, только то, что это как-то связано с этим новым цехом, куда простых смертных не пускают.

— Вряд ли чем-то хорошим, — проговорил я.

— Он конечно же, утверждает, что это Прохор мошенник, взяточник и все такое, — сказала Даша. — А он хочет его поймать за руку и вывести на чистую воду. И если я ему помогу, то… В общем…

— А чего ты сама хочешь, Даша? — спросил я.

— Ты серьезно сейчас спрашиваешь? — девушка заглянула мне в глаза и подозрительно прищурилась. — Игорь про тебя сказал, что ты…

— Да мне вообще плевать, что он там про меня сказал! — зло выплюнул я. — Он тебя ударил. Он предложил тебе выйти за него замуж, и тут же пытается подложить под московского чиновника, чтобы компромат на него насобирать. Да твою мать… Даша, да, я спрашиваю серьезно. Чего ты сама хочешь?

— Чтобы это все как-то закончилось, — Даша оперлась ладонями о пыльный подоконник и ткнулась лбом в оконное стекло. — Только это какое-то слишком фантастическое желание, никакой золотой рыбки не хватит…

Я стоял под часами на площади Советов и перескакивал с ноги на ногу. К остановке подкатил очередной желтый лиаз и хлопнул открывающимися дверями. Куцый поток пассажиров выбрался из салона, но мамы среди них опять не было. Она опаздывала уже на пятнадцать минут. Вот я дурак, блин! Сам же назначил встречу на улице, что мне мешало предложить сразу в кафе встретиться? Ну или хотя бы в ЦУМЕ, чтобы не на холоде торчать… Как-то повелся на то, что потеплело до целых минус пяти и не подумал, что это все еще минус. А мои отличные чехословацкие ботинки на холод вообще не рассчитаны.

Как же без мобильника-то плохо… А вдруг она вообще не сможет прийти? Ну, например, отец ее на пороге тормознул, не поверил, что идет со мной встречаться, они опять поскандалили, а я тут мерзну и жду. Может, позвонить из автомата?

Так, хватит. Можно зайти в «предбанник» ЦУМА и оттуда следить за остановкой. У нее ярко-вишневое пальто, не пропущу.

И только я двинулся приводить свой отличный, хоть и запоздалый, план в исполнение, к остановке подкатил еще один автобус.

— Ох, Ваня, прости! — начала оправдываться мама чуть ли не от самой остановки. — Соседку встретила. А с ней не переговорить — не переслушать! Замерз ведь уже?

— Да нет, что ты, мам, отличная погода сегодня, — дипломатично сказал я. — Хочешь прогуляться или пойдем в «Лакомку»?

— Да ужинала я уже сегодня, — мама махнула рукой, взгляд ее вильнул. — Деньги тратить еще… Прогуляемся. Снежок такой сегодня, все пушистое, сказка!

— Тогда пойдем на аллейку, — я чуть не взвыл от разочарования. Ну ладно, сам дурак. Не развалюсь.

На самом деле, было действительно красиво. Пушистые деревья, снег в свете фонарей переливается радужными звездочками. Невесомые снежинки кружатся… Романтичное зимнее очарование, а не погода.

Мы неспешно шли по аллейке центрального проспекта. И город вокруг нас выглядел как на новогодних открытках. Но главное, что меня все еще продолжало радовать — это количество машин. Вообще-то проспект Ленина — одна из самых загруженных улиц. Но пока что даже в часы пик здесь не случалось пробок. Надо же, как все-таки быстро изменилась жизнь!

Мама радостно болтала о всяких разных вещах. Рассказывала про рецепт нового тортика, который она вызнала по секрету у двоюродной сестры своей подруги. Про парикмахера-волшебника. Про очередь на новый диван, которая вот-вот должна подойти.

Я слушал, иногда вставлял подходящие реплики, и не спешил переводить разговор в нужное мне русло. Неприятная, должно быть, тема. Зачем торопиться?

Когда мы дошли практически до стадиона «Динамо», я понял, что ждать подходящего момента бесполезно.

— Мама, расскажи мне о моем отце, — сказал я, дождавшись паузы в ее бесконечном монологе.

— Что? — она даже остановилась. — О Леше? А что о нем рассказывать, ты вроде и так все знаешь…

— Ты же понимаешь, о ком я спрашиваю… — мягко сказал я. — О настоящем отце. Его же Михаил зовут, правда?

— Я не… — взгляд матери стал испуганным. Больным. Затравленным. — Откуда ты…

— Мам, я не собираюсь тебя ни в чем упрекать, — сказал я и улыбнулся. — Просто хотел поговорить об этом. Я уже взрослый человек, понимаю, что жизнь по-всякому может обернуться…

Мама зашагала вперед, как механическая кукла. Она смотрела себе под ноги и молчала.

— Это уже так давно было, — тихо проговорила она. — Я даже не думала, что… И все-таки… Откуда ты знаешь это имя? Его ведь никто вообще не знает, даже твой отец. Он знал только, что я ему изменила, но не знал, с кем. И мы больше никогда потом не встречались.

И снова замолчала.

— Да неважно, просто знаю, и все, — отмахнулся я. — Можно сказать, случайно получилось. Совпадение. Стечение обстоятельств. Из-за кольца.

— Какого еще кольца? — мама снова остановилась и посмотрела на меня.

— Серебряного такого, с изумрудом, внутри которого туманные пятнышки, — ответил я.

— Но ты же совсем маленький был, ты не мог этого помнить! — воскликнула мама.

— Много думал, потом увидел во сне, — я усмехнулся, чтобы придать разговору какую-то менее серьезную окраску. — Расскажи про это кольцо, пожалуйста. Мне эта загадка теперь просто покоя не дает!

— Ну… — растерялась мама. — Мне тогда было ужасно одиноко. Лешу отправили на Урал, но квартиру пока что не подготовили, так что я осталась в Новокиневске с мальчишками. Ждать, как всегда. А Миша… Он был такой любознательный, такой непосредственный. Мы сдружились, много смеялись. Много гуляли по городу. Была весна, так красиво все цвело… А потом он мне подарил кольцо и предложил выйти замуж. И я как будто очнулась и испугалась. Что я делаю? Струсила. Потом Леша нас перевез к себе. Но получилось так, что… В общем… Кольцо я оставила. На память. И держала его в шкатулке у украшениями, в которую Леша никогда не заглядывал.

Сначала она сбивалась и спотыкалась. Потом, похоже, нахлынули воспоминания, голос окреп, и она принялась рассказывать ту старую историю с такими же интонациями, как будто она новый рецепт запеченой рыбы излагает. Или описывает, как соседи скопили денег на новый холодильник.

Ей почти удалось отмазаться. И первые года два-три отец даже не думал, что я не его ребенок. Напела про недоношенность, про то, что я оказался на удивление крепким и живучим, еще что-то такое. А раскрылось все случайно и по-идиотски.

Мелкий я был ребенком любопытным, и мамина шкатулка с украшениями меня притягивала, как магнит. И однажды, когда у родителей