Ответа не последовало.

Я подумал, что, возможно, стрелу усыпила магия, окружающая грузовой контейнер. Но потом понял, что все гораздо проще. Я вернул эту стрелу обратно в колчан и достал другую.

– Ты взял не ту стрелу, да? – догадалась Мэг.

– Нет! – огрызнулся я. – Тебе не понять этого процесса. Пожалуй, я вернусь в безмолвие.

– Но…

Не дав Мэг закончить, я зашагал прочь.

Только когда вокруг меня снова повисла холодная тишина, я сообразил, что беседовать со стрелой может быть затруднительно, если я не смогу говорить.

Не важно. Гордость не позволила бы мне отступить. Если у нас со стрелой не выйдет общаться телепатически, я бы, пока Рейна и Мэг наблюдают, просто притворился, что мы ведем умный разговор.

– О пророческий снаряд, – попробовал я снова. Голосовые связки вибрировали, но звука не получалось – неприятное чувство, подобное испытываешь, разве что когда тонешь. – Ищу твоего совета!

– ПОЗДРАВЛЯЮ, – сказала стрела.

Ее голос возник у меня в голове, я скорее не слышал его, а ощущал, как он отдается у меня в глазных яблоках.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Поздравляешь с чем?

– ТЫ ОБРЕЛ БАЛАНС. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ НАЧАЛ ОБРЕТАТЬ ОНЫЙ. ПРЕДВИДЕЛА Я, ЧТО СИЕ ВРЕМЯ ГРЯДЕТ И СЛУЧИТСЯ ТАК. СИЕ ДОСТОЙНО ПОЗДРАВЛЕНИЙ.

– Вот как. – Я уставился на наконечник стрелы в ожидании «но», однако его не последовало. Я был так удивлен, что смог лишь пролепетать: – С-спасибо.

– ПОЖАЛУЙСТА.

– Мы что, только что обменялись любезностями?

– ВОИСТИНУ ТАК, – задумчиво проговорила стрела. – СИЕ ВЕСЬМА ТРЕВОЖНО. К СЛОВУ, О КАКОМ «ПРОЦЕССЕ» ВЕЩАЛ ТЫ ТЕМ ЮНЫМ ДЕВАМ? КРОМЕ НЕСВЯЗНОЙ БОЛТОВНИ, НИ ЕДИНОГО ПРОЦЕССА ЗА ТОБОЙ НЕ ЗАМЕЧАЛА.

– Началось, – пробормотал я. – Прошу, помоги мне вспомнить. Этот безмолвный бог… он же из Египта, да?

– ОТМЕННАЯ ДОГАДКА, БРАТЕЦ, – сказала стрела. – ПЕРЕБЕРИ ВСЕХ, КТО ИЗ ЕГИПТА – МОЖЕТ, СЫЩЕШЬ ЕГО.

– Ты поняла, о чем я. Был один бог… во времена Птолемеев. Странный чувак. Бог тишины и тайн. Но не совсем. Если ты скажешь мне его имя, тогда воспоминания наверняка вернутся ко мне.

– ПОЧТО ТАК ДЕШЕВО ТЫ ЦЕНИШЬ МОЮ МУДРОСТЬ? НЕУЖТО РАССЧИТЫВАЕШЬ УЗНАТЬ ЕГО ИМЯ ВОВСЕ БЕЗ УСИЛИЙ?

– А подъем на башню Сютро – это не усилия?! – возмутился я. – Быть изодранным воронами, получить ногой по лицу, заставить себя петь как Дин Мартин – это как, по-твоему, называется?!

– ПОТЕХА.

Возможно, после этого я сказал ей пару ласковых, но безмолвие проглотило их, так что пусть ваше воображение подскажет вам, как это было.

– Ладно, – сказал я. – Может, дашь мне подсказку?

– ВОИСТИНУ, ДАМ. ИМЯ СИЕ НАЧИНАЕТСЯ С БУКВЫ «Г»!

– Гефест… Гермес… Гера… Имена многих богов начинаются с «Г»!

– ГЕРА? СЕРЬЕЗНО?

– Я перебираю варианты. Значит, говоришь, «Г»…

– КТО ТВОЙ ЛЮБИМЫЙ ВРАЧЕВАТЕЛЬ?

– Я сам. Постой-ка. Мой сын Асклепий.

Стрела вздохнула так, что у меня затряслись все косточки:

– КТО ТВОЙ ЛЮБИМЫЙ СМЕРТНЫЙ ВРАЧЕВАТЕЛЬ?

– Доктор Килдэр. Доктор Дум. Доктор Хаус[45]. Доктор… А! Ты имеешь в виду Гиппократа. Но он не бог эпохи Птолемеев.

– ТЫ МЕНЯ БЕЗ НОЖА РЕЖЕШЬ, – пожаловалась стрела. – «ГИППОКРАТ» – СИЕ МОЯ ПОДСКАЗКА. СЛОВО, КОТОРОЕ ОБРЕСТИ ХОЧЕШЬ, ЗВУЧИТ ПОХОЖЕ. НАДОБНО ЛИШЬ ДВЕ БУКВЫ ИЗМЕНИТЬ.

– Которые? – Я понимал, что веду себя грубо, но мне никогда не нравилось играть в слова, даже до жутких событий в Горящем Лабиринте.

– ДАМ ТЕБЕ ЕЩЕ ЛИШЬ ЕДИНУЮ ПОДСКАЗКУ, – сказала стрела. – КОГО ЛЮБИШЬ БОЛЬШЕ ВСЕХ ИЗ БРАТЬЕВ МАРКС[46].

– Из братьев Маркс? Ты-то откуда о них знаешь? Они же были в 1930-х! То есть я, конечно, люблю их. Они скрасили то мрачное десятилетие, но… Постой. Тот, кто играл на арфе. Харпо. Его музыка всегда казалась мне милой и грустной и…

Тишина вокруг меня стала еще более холодной и тяжелой.

«Харпо, – подумал я. – Гиппократ. Если совместить эти имена, получится…»

– Гарпократ, – произнес я. – Стрела, прошу, скажи, что это неправильный ответ. Прошу, скажи, что это не он в том ящике.

Стрела ничего не ответила, и я сделал вывод, что мои худшие страхи оправдались. Я вернул свою шекспировскую подругу в колчан и поплелся назад к Рейне и Мэг.

Мэг нахмурилась:

– Мне не нравится выражение твоего лица.

– Мне тоже, – согласилась Рейна. – Что ты узнал?

Я вгляделся в туман, мечтая о том, чтобы нам пришлось разбираться с кем-нибудь попроще, скажем с гигантскими воронами-убийцами. Как я и подозревал, имя бога вернуло мне воспоминания… дурные непрошеные воспоминания.

– Я знаю, с каким богом нам предстоит встретиться, – сказал я. – Хорошая новость в том, что он не такой могучий, как другие боги. И весьма малоизвестный. Прямо скажем, третьеразрядный.

Рейна сложила руки на груди:

– А в чем подвох?

– Ну… да. – Я прокашлялся. – Мы с Гарпократом не особо ладили. И он, возможно, даже поклялся, что однажды сотрет меня в порошок.

Каждому не помешает

Рука на плече, и тогда

Даже сталь перегрызть по силам

– В порошок? – переспросила Рейна.

– Да.

– Что ты ему сделал? – спросила Мэг.

Я постарался скрыть обиду:

– Ничего! Ну, может, подразнил немного – но он был из самых малых богов! Какой-то дурацкий. Может, я отпустил пару шуток в его адрес перед другими олимпийцами.

Рейна сдвинула брови:

– Значит, ты его травил.

– Нет! То есть… Я написал «жахни молнией» светящимися буквами на его тоге, сзади. И наверное, перегнул палку, когда связал его и запер на целую ночь в конюшне вместе с моими огненными конями…

– О БОГИ! – воскликнула Мэг. – Ну ты и гад!

Я сдержался от того, чтобы начать оправдываться. Мне хотелось крикнуть «Я хотя бы не убил его, как свою беременную девушку Корониду!». Но едва ли это весомый аргумент.