Гораздо интереснее было узнать зачем.

Из боковых стенок контейнера выходили блестящие бронзовые и золотые кабели, которые обвивались вокруг опор и горизонтальных балок как провода заземления и были подключены к спутниковым тарелкам, антеннам сотовой связи и блокам питания. Что там внутри – какая-то станция радиоперехвата? Самая дорогая в мире теплица для выращивания роз? А может, это самый хитроумный план, как бесплатно подключиться к кабельным телеканалам класса премиум?

В ближайшей к нам стенке ящика были двери, вертикальные запирающие стержни дополняли ряды тяжелых цепей. Что бы там ни находилось, закрыли его надежно.

– Есть идеи? – спросила Рейна.

– Попробуем проникнуть в контейнер, – предложил я. – Идея ужасная. Но других у меня нет.

– Да. – Рейна оглядела туман над нашими головами. – Давайте начнем, пока вороны не вернулись.

Мэг вооружилась мечами и направилась к ящику, но, пройдя около двадцати футов, резко остановилась, будто налетев на невидимую стену, и повернулась к нам:

– Слушайте, это… меня или… странно?

Я подумал, что из-за удара в лицо мой мозг закоротило:

– Что, Мэг?

– Говорю… странно, типа… холодно и…

Я взглянул на Рейну:

– Ты это слышала?

– Слышна лишь половина ее слов. Почему тогда с нашими голосами все в порядке?

Я вгляделся в ту небольшую часть помоста, которая отделяла нас от Мэг, и у меня закралось нехорошее подозрение:

– Мэг сделай шаг ко мне, пожалуйста.

– Зачем… хочешь…

– Прошу.

Она послушалась:

– У вас тоже странное чувство, да? Вроде как холодно? – Она нахмурилась. – Постойте… сейчас стало лучше.

– Ты пропускала слова, – сказала Рейна.

– Правда? – Они вопросительно посмотрели на меня. К сожалению, у меня, кажется, было объяснение… по крайней мере его начало. Метафорический грузовик с метафорическими фарами приближался, явно собираясь метафорически меня переехать.

– Подождите здесь секунду, – попросил я. – Я кое-что попробую.

Я сделал несколько шагов к контейнеру. Достигнув места, где до этого стояла Мэг, я ощутил перемену… словно перешагнул порог морозильной камеры. Еще десять футов – и я уже не слышал ни ветра, ни ударов металлических проводов о конструкции башни, ни шума крови в ушах. Я щелкнул пальцами. Ни звука.

В груди стала нарастать паника. Полня тишина – худший кошмар для бога музыки.

Я повернулся к Рейне и Мэг. Попытался крикнуть:

– Слышите меня?

Ничего. Мои голосовые связки вибрировали, но звуковые волны, похоже, угасали, не успев покинуть моих губ.

Мэг что-то сказала, но я не услышал. Рейна развела руками.

Я жестом велел им подождать. Затем глубоко вдохнул и заставил себя подойти еще ближе к ящику. Когда его дверь была от меня на расстоянии вытянутой руки, я остановился.

Запах роз определенно исходил из него. Цепи, которыми были окованы запирающие стержни, были сделаны из тяжелого имперского золота – достаточно редкого магического металла, – и такого его количества хватило бы, чтобы купить приличных размеров дворец на горе Олимп. Даже будучи смертным я чувствовал, какая сила исходит от контейнера: это было не просто давящее безмолвие, но холодная и опасная аура охранных чар и проклятий, наложенных на металлические двери и стенки. Чтобы не впустить нас внутрь. Чтобы не выпустить нечто наружу.

На левой створке дери белой краской по трафарету было написано слово на арабском:.

С арабским дела у меня обстоят еще хуже, чем с итальянским в версии Дина Мартина, но я был совершенно уверен, что это название города. АЛЕКСАНДРИЯ. Как в Египте.

У меня чуть не подогнулись колени. Перед глазами все поплыло. Может, я даже всхлипнул, но этого все равно не было слышно.

Медленно, держась за перила, я поковылял обратно к друзьям. Я понял, что вышел из зоны тишины, только когда услышал собственное бормотание:

– Нет, нет, нет, нет.

Мэг подхватила меня, чтобы я не упал:

– Что такое? Что случилось?

– Думаю, я понял, – ответил я. – Безмолвный бог.

– Кто он? – спросила Рейна.

– Не знаю.

Рейна заморгала:

– Но ты только что сказал…

– Думаю, я понял! Вспомнить точно, кто это… сложнее. Я уверен, что мы имеем дело с богом Птолемеевской эпохи, когда Египтом правили греки.

Мэг посмотрела мне за спину, где стоял контейнер:

– Значит, у нас тут бог в коробке.

Я вздрогнул, вспомнив, как недолгое время Гермес пытался открыть на горе Олимп сеть ресторанов быстрого питания. К счастью, дело с богом-в-коробке у него так и не пошло.

– Да, Мэг. Думаю, это самый что ни на есть малый гибридный греко-египетский бог, и скорее всего именно поэтому в архивах Лагеря Юпитера упоминаний о нем не нашлось.

– Если он настолько мал, – проговорила Рейна, – почему у тебя такой испуганный вид?

Во мне на миг проснулось прошлая олимпийская надменность. Смертные. Им никогда не понять.

– Боги эпохи Птолемеев ужасны, – пояснил я. – Они непредсказуемые, капризные, опасные, ненадежные…

– Как и все обычные боги, – сказала Мэг.

– Я тебя ненавижу, – обиделся я.

– А я думала, ты меня любишь.

– Я многозадачен. Розы были символом этого бога. Я… я не помню почему. Может, он как-то связан с Венерой? Он был покровителем тайн. В старину если в зале совещаний правители вешали на потолок розу, это означало, что все присутствующие должны хранить услышанное в тайне. Это называлось sub rosa, то есть «под розой».

– Так ты знаешь все это, – сказала Рейна, – но не знаешь имени этого бога?

– Я… он… – Из моего горла вырвалось раздраженное рычание. – Я почти вспомнил. Я должен помнить. Но я тысячи лет не думал об этом боге. Он слишком малоизвестный. Это все равно что просить меня вспомнить конкретного бэк-вокалиста, с которым я работал в эпоху Ренессанса. Может быть, если бы ты не пнула меня в голову…

– После той истории о Корониде? – спросила Рейна. – Ты заслужил.

– Точно, – согласилась Мэг.

Я вздохнул:

– Вы ужасно друг на друга влияете.

Не сводя с меня глаз и не говоря ни слова, Рейна и Мэг дали друг другу «пять».

– Ладно, – проворчал я. – Может, Стрела Додоны освежит мне память. Она хотя бы оскорбляет меня витиевато – на шекспировском языке. – Я вытащил стрелу из колчана. – О пророческий снаряд, ищу твоего совета!