— Я видел, как Мадди разделывалась с наиболее сильными из представительниц своего пола, — возразил он. — Она достойно ответит на любой удар. — Слегка приподняв свой бокал, Ривлин поглядел на Альберта. — Мать и сестры встретили в ее лице ровню себе.

— В таком случае она более стойкая личность, чем кажется на первый взгляд, — заметил Уилл.

— Господи! — Ривлин оперся на резную каминную полку красного дерева. — Ты даже не можешь представить, что выпало в жизни на долю Мадди и через какие испытания ей пришлось пройти. — Он подумал и добавил: — У нее любящее сердце и самая добрая и чистая душа из всех, какие мне довелось встречать.

Тут в разговор вмешался Линдер:

— Кажется, она прошла через все ваши приключения, не утратив ни сердечности, ни гордости. Я еще не видел, чтобы кто-то с такой уверенностью поставил на место Мари и Шарлотту.

— Что касается разговора за столом, — заметил Джон, — то я предпочел бы не строить догадки, а знать точно. Ты давно рассказал нам, как умер Сет, однако сегодня намекнул на… — Джон внезапно смолк и принялся откашливаться, явно желая скрыть тот факт, что не находит слов.

Все беспокойно задвигались, переглядываясь с напряженным видом.

— Вы хотите знать, что произошло с Сетом перед смертью, — уточнил Ривлин, и присутствующие ответили на его слова слабыми кивками и поспешным подкреплением сил при помощи бренди. — Ваши догадки верны, джентльмены. Сет был избит и содомирован.

Бульканье льющегося из графина бренди наполнило комнату. Хрустальная пробка глухо звякнула о горлышко.

— И это сделал Харкер? — негромко спросил Джон. — Ты уверен?

Ривлин посмотрел на янтарную жидкость у себя в бокале, вновь припоминая все подробности.

— Да, уверен, — ответил он и сделал большой глоток.

— Почему ты не привлек его к ответу прямо тогда?

Ривлин повернулся к Альберту:

— Я повел себя как трус — решил, что если сделаю вид, будто ничего не знаю, постепенно все забудется. Но я глубоко заблуждался.

— Ты был еще совсем мальчиком, Рив. Сколько тебе было? Семнадцать? Восемнадцать?

— Восемнадцать. Но это меня не оправдывает. — Ривлин допил бренди, отставил в сторону бокал и повернулся к остальным. — Я верю, что ни один из вас никогда не сообщит правду родителям Сета. Им это знать ни к чему.

Все молча закивали, а Адам даже перекрестился, и Ривлин пожалел, что говорил с такой грубой откровенностью в присутствии совсем еще молодого человека. Невинность — вещь хрупкая.

— Но послушай, — вступил в разговор Линдер, — если, как опасается Харкер, ты выдвинешь против него официальное обвинение, Хоскинсы непременно узнают обо всем.

— У него нет иного выхода, — возразил Эверетт. — Это единственный стоящий аргумент.

— Не согласен, — сказал Уилл. — Если мы подстроим Харкеру ловушку и он предпримет попытку покушения на жизнь свидетеля, его политическая карьера рухнет без упоминания имени Сета и всего этого постыдного инцидента. Я полагаю, — добавил он, поворачиваясь к Ривлину, — что ты предпочел бы уладить дело именно так.

Ривлин машинально кивнул. Будет ли крушение карьеры Харкера достаточным наказанием для него и можно ли добиться этого, не упоминая об истории Сета Хоскинса? Вправе ли он пожертвовать добрым именем Сета и нервами его родителей ради полного возмездия? Может, проще убить Харкера и на этом покончить? Если Харкера уложат во время нападения на свидетеля, это квалифицируют как элементарный случай самозащиты. Харкер заплатит за жизнь Сета своей собственной — вот в чем подлинная справедливость.

А когда все будет кончено и долг совести Сету уплачен…

— Уилл мне надо поговорить с тобой насчет апелляции для Мадди и насчет того, чтобы ее не держали в тюрьме, пока мы будем готовиться к новому суду.

— Ты, я вижу, не любитель маленьких проблем. — Уилл вздохнул. — Первое мы можем предпринять, только имея достаточно веские основания; что касается второго… Вы оба беглецы. Ни один компетентный судья не оправдает ее за недостаточностью улик и не освободит во время подготовки суда.

— Мадди… — начал Ривлин и замолчал, не находя слов, чтобы выразить свои самые глубокие опасения. — Она не живет надеждой, не позволяет себе надеяться. Невелика разница между жизнью без надежды и смертью, Уилл. Я боюсь, что если она снова попадет в тюрьму — хотя бы на время, — то предпочтет последнее.

— Но она не кажется мне женщиной, способной на самоубийство. Ты же сам говорил, что Мадди — человек стойкий.

Линдер затянулся сигарой и проговорил сквозь облако голубоватого дыма:

— Интересно было узнать подробности ее судебного дела. Против чего ты воюешь?

— Мадди вошла в хижину одной из своих учениц и увидела мужчину, который бил девочку смертным боем. Потом этот маньяк бросился на нее, и она его застрелила. То, что должны были признать самозащитой, квалифицировали как убийство первой степени. Судья был родным дядей убитого. Мадди не могла нанять юриста, который защищал бы ее интересы, и защищала себя сама. Фамилия судьи — Фоли, отец убитого, Том, был его братом и агентом-посредником для индейцев. Это он повесился в тюрьме.

Уилл не спеша снял очки и протер их.

— У нее есть основания для апелляции по двум пунктам: не отвечающее требованиям закона представление в суде и предвзято настроенный состав суда. Тебе известно, какие доказательства она может представить?

— Никаких. Девочка-то умерла.

Уилл поерзал в своем кресле.

— Я потолкую с Мадди в ближайшие два дня. Возможно, обнаружится косвенный материал, который усилит ее позицию. Я начну работать над составлением апелляции и найду для нее хорошего адвоката.

— Что-то ты не слишком оптимистично настроен, Уилл…

— Если бы я был на твоем месте, Рив, и относился к Мадди так, как относишься ты… — Уилл негромко откашлялся и начал снова: — Рассуждая не как судья… я бы поговорил с Лоренсом и попросил его обеспечить мне скорый и безопасный отъезд для двоих.

— Я бы предложил Южную Америку, — немедленно откликнулся Лоренс. — Там легко затеряться. Скажи только слово — и я устрою вас на первый же корабль, отплывающий туда. Поговори нынче вечером с Мадди, а утром скажешь мне, что ты решил. Я буду здесь ко второму завтраку.

Ривлин кивнул, пытаясь представить себе, как Мадди отнесется к такой идее. Если она вообще захочет ее обсуждать…

— Завтра так завтра, — заметил Альберт со своего места у окна. — Я считаю, вопрос о будущем Мадди упирается в то, что мы намерены предпринять по отношению к Харкеру. Самое время определиться с нашими особыми планами.

Все тут же принялись обсуждать предложения, впервые высказанные за обеденным столом. Ривлин заставил себя не думать о Мадди, он закурил сигару и сквозь облака ароматного дыма наблюдал за остальными, слушал их и умело подталкивал в нужном ему направлении.