– Ага. И унесла с собой чужого ребенка. Кэтрин, такие вещи нельзя утаивать.

– Это не просто. Как я скажу ему об этом? Он такой вспыльчивый…

– В постели, – внезапно предлагает стилист, скучающе осматривая полку с шарфами.

– Что?

– Доверься мне. Это смягчит удар.

– Ты спятил? Я не могу… – помнится, я уже практиковалась в подобном методе и закончилось все плохо.

– Бога ради, куколка! Однажды, когда я разбил тачку своего бывшего Фрэнка, я признался ему в этом во время секса. Непосредственно перед самой кульминацией, когда мы…

– Стоп, пожалуйста, – останавливаю его я. – Давай без подробностей.

Он смеется.

– В общем, таким образом мне удалось избежать крупной ссоры. Так что попробуй. Уверяю тебя, это значительно снизит степень твоего риска.

Хм, я бы так не сказала.

Взяв Фабио под руку, я прислоняюсь к его плечу.

– Он рассердится. Я знаю, что он рассердится, – причитаю я, вцепившись в своего друга. – Я боюсь, Фаб.

– Напрасно, – подбадривает меня Монте, расхаживая вдоль обувного ряда. – Все будет хорошо, ты справишься.

– Но…

– Цыц, довольно драмы! Сейчас я выберу кое-что для своих съемок и пойдем в кондитерскую.

Я цокаю языком.

– Такими темпами я превращусь в толстуху.

– Ты? – он прыскает. – Проще сделать из меня натурала, чем прибавить твой вес.

Мы переглядываемся.

– Хотя нет, с натуралом я малость погорячился.

* * *

Роберт задерживается на работе, поэтому я ужинаю одна, размышляя, в каком именно контексте и с какой последовательностью подать ему информацию. Сложив грязную посуду в машинку, я принимаю душ, надеваю пижаму и, распустив волосы из пучка, залезаю в постель. Когда он вернется? Я смотрю на часы. «Наверное, не раньше одиннадцати», – прикидываю я. Стоит ли расстраивать его на ночь глядя байками о скверной старухе и ее лживой дочурке? Сомневаюсь.

В смешанных чувствах я гашу свет, кладу голову на подушку и вскоре уплываю в сон.

Просыпаюсь от каких-то криков. Что это? В панике соскочив с кровати, я рысью выбегаю в холл и перво-наперво заглядываю в гостиную. Никого.

Тогда я иду на шум, доносящийся из другого крыла пентхауса, и напрягаю слух. Судя по шороху, Роберт наворачивает круги по своему кабинету, отчитывая кого-то по телефону.

Я подслушиваю.

– Что значит невозможно?! Найди мне его!

О Иисус.

Его грозный бас эхом разносится по периметру.

– Дерьмо, он ведь дал ему три дня, а прошли всего сутки! Какого, мать его, хрена он вытворяет, Хэнк?!

За дверью наступает секундное молчание.

– Подними всех, кого сможешь. Пожалуйста, это важно… – в отчаянии произносит Роберт. – Я должен его вернуть.

Его? Кого?

По позвоночнику скользит немая дрожь. Я стою и, придерживаясь за наличник, теряюсь в догадках.

– Я понимаю, Хэнк. Перезвони мне, я буду ждать.

Он вешает трубку, и я мигом отворяю дверь.

– Что случилось? – спрашиваю я, застав его врасплох.

– Ничего, забей. Ты ужинала?

Ужинала? Какая, блин, разница? Мысленно выстраиваю хронологию последних событий и киваю.

– Кто звонил? Почему ты нервничаешь?

– Я не нервничаю, Кэт. Не вмешивайся, ладно? Это мои дела, – грубо отрезает он, вызвав во мне обиду.

Его дела, как же! А я тут у него вместо мебели? Я насупливаюсь.

– Прости, – говорит он вдогонку. – Иди сюда. – Раскрыв свои объятия, Роберт бросает на меня свой самый виноватый взгляд, и, разумеется, я сдаюсь. Подхожу, крепко обнимаю его, прижавшись к широкой груди. Он утыкается носом мне в шею и вздыхает с облегчением.

– Господи, хорошо, что ты рядом. Не представляю, что бы я делал без тебя…

– Морально разлагался бы, – отшучиваюсь я, и мы оба начинаем смеяться.

– Точно. Ты ужинала или нет?

– Ага, а ты?

– Не успел. Составишь мне компанию? Умираю с голоду.

* * *

Роберт сидит за столом и задумчиво ковыряет вилкой мясо по-французски, а я безуспешно пытаюсь улучить момент для очередных расспросов. Почему с ним так тяжело? Он умудряется осложнить любую, даже самую незначительную ситуацию, загоняя меня в тупик.

Удрученная своими мыслями, я молча складываю из салфетки кривой, незамысловатый самолетик и грущу.

– Ты в порядке? – интересуется Роберт, отодвинув от себя тарелку с недоеденным блюдом.

– Да.

– Уверена? По-моему, тебя что-то тревожит.

Какой догадливый.

– Вообще-то ты прав, – осторожно сознаюсь я. – Тревожит.

– Что?

– Ты.

– Я? – изумляется он, озадаченно сдвинув брови.

– Почему ты не делишься со мной своими проблемами? Ты не доверяешь мне?

– Кэтрин, я же сказал – тебя это не касается. – Он резко поднимается из-за стола, прихватив с собой айфон и грязную посуду, и отходит к раковине.

– Отлично! – вспыхиваю я. – Значит, спать вместе, делить быт, дом, финансы – это нормально, а задавать друг другу обычные вопросы – категорически запрещено, так?

– Черт подери, да! – рычит он, с треском опустив кулак на столешницу, и разворачивается ко мне с горящим блеском в глазах. – Во-первых, спрашивать меня о работе – табу. Во-вторых…

– Да плевала я на твои табу! – рявкаю я, прервав его на полуслове. – Ты и шагу мне не даешь ступить без твоего ведома! Копаешься в каждой фигне, вплоть до моих месячных!

Он отшатывается как от пощечины и выглядит растерянным.

– Твои месячные имеют ко мне непосредственное отношение, – защищается он.

– Ну конечно! Хозяин моей вагины! – ору я, окончательно съехав с катушек.

– Кэтрин, остынь.

– И не подумаю! – выкрикиваю я. – Меня достала такая жизнь, понял?! Твоя барская вседозволенность и мои извечные ограничения! – вскочив со стула, да так, что тот с грохотом упал на пол, я стремительно покидаю кухню.

Роберт идет вслед за мной.

– Куда ты? – он ковыляет за мной в спальню, а я забираюсь в постель и прячусь под одеяло.

– Кэтрин, – его тон смягчается, – перестань капризничать, – он присаживается возле кровати и гладит меня по спине. – Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты волновалась по пустякам, неужели ты не понимаешь?

– Нет, болван, – буркаю я, высунувшись на поверхность.