Роберт протягивает руку и бережно собирает слезинки с моих век.

– Мы никогда это не преодолеем, да? Никогда не станем ближе?

Он усмехается.

– Куда уж ближе?

– Я не о сексе, а о чем-то более духовном.

– Духовном? – он хмыкает. – Странно, но мне казалось, что мы целиком и полностью принадлежим друг другу, душой и телом. А мелкие неурядицы – это всего лишь конфликт двух противоположных характеров.

Он берет мое лицо в ладони, проводит большими пальцами по щекам и приникает своими губами к моим.

– Прости. Мне правда не следовало тащить это дерьмо в дом. Но тебе не о чем беспокоиться, мы в порядке, – твердит он, привлекая меня к себе.

Обняв его за плечи, я зажмуриваюсь, словно очутилась в самом безопасном на земле месте. В убежище от любых бед, любых несчастий.

– Извини, что вспылила. Ты прав, меня это не касается.

Его рот кривится в печальной улыбке.

– Ничего, ерунда. Поспи, хорошо? Я приму несколько звонков и присоединюсь к тебе.

* * *

Утром я сперва проверяю, где Роберт. Кажется, он уже ушел и даже не удосужился послать мне эсэмэску. Сегодня у меня нет занятий, и это тот редкий случай, когда я сталкиваюсь с миссис Кларк. Низенькая и худая, она ловко орудует на кухне, поспевая тут и там.

– Доброе утро, миссис Кларк.

– Доброе утро, мисс Бэйли! Блинчики?

– Да, спасибо. А где Роберт?

– Я его не видела.

Пораскинув мозгами, я возвращаюсь в комнату и хватаю свой телефон.

Роберт отвечает на третьем гудке.

– Эй, Кэт.

– Во сколько ты ушел?

– Э-э, около восьми, а что? Ты где, кстати?

– Дома. Миссис Кларк жарит блинчики.

Он смеется.

– Отлично, приятного аппетита. Ты что-то хотела?

– Нет… да, – уф! – Ты не написал мне сообщения, хотя обычно всегда оставляешь для меня весточку, – жалобно скулю я, зная, какой это оказывает на него эффект.

– Прости, детка. Я замотался, – оправдывается Роберт, слегка улучшив мое настроение.

Ладно, он тоже человек. Забыл, не успел…

– Я тебя прощаю, – снисходительно заявляю я.

– Что ж, премного благодарен, – иронизирует он. – Мне пора. Увидимся вечером.

– Ага, целую.

– И я тебя, – он отключается.

Обрушив на меня шквал всевозможных проклятий, Марта наконец ушла, а я устало побрел в свою комнату и лег на кровать. Я был полностью опустошен, выжат как тряпка и жаждал лишь одного – забыться! Уснуть вечным сном, потерять память, только бы не думать о ней… о них обоих…

Сбоку скрипнула дверь, затем я услышал размеренные шаги и тихий упавший голос:

– Марта сказала, что похороны пройдут в Мадриде, – уныло пробормотал Майк, усаживаясь рядом, – я не поеду без тебя, Роб.

Без меня? Я вздохнул.

Но ее мать ясно дала понять, что для семейства Гарсиа я отныне являюсь персоной нон грата. Как я могу появиться на похоронах ее единственной, погибшей по моей вине, дочери? К тому же, откровенно говоря, теперь мне было абсолютно насрать. Ничто уже не имело смысла. Ни традиционное прощание, ни цветы у надгробного камня, ни даже скорбь. Господи Иисусе, никогда прежде я не испытывал такой безысходности, такой боли. Лучше бы я сдох вместо нее…

Глаза защипало от влаги, я моргнул, и слезы градом покатились по щекам, лишая меня остатков гордости. «В кого ты превратился, мудак? Жалкое подобие мужчины!» – мысленно бранил я себя, не представляя, откуда почерпнуть силы, чтобы жить дальше.

Я потерял ее. Потерял навсегда. И впервые за всю историю наших отвратительных отношений меня одолел жуткий страх. Она не ушла от меня к другому парню, не уехала к маме, подруге, бабушке… она – умерла. И я больше никогда, никогда ее не увижу.

Взвыв от отчаяния, я дал волю своим сопливым эмоциям и окончательно раскис.

– Бро, успокойся… эй, – приговаривал Майк, накрыв мои плечи ладонями, но я послал его к дьяволу и чертыхнулся.

– Я не уйду, – упрямо возразил он, будоража во мне знакомые инстинкты.

Встрепенувшись, я вскочил и попытался вытолкнуть его вон, но у меня ничего не вышло. И тогда я решил выместить накопленную за последние сутки злость на ни в чем не повинных предметах.

Я крушил все подряд, разбрасывал вещи, ломал их, орал, бился о стены, в промежутках ловя на себе испуганные взгляды застывших на пороге родителей. Кажется, даже слуги сбежались поглазеть на мою истерику, но отнюдь не забавы ради. Им было не по себе, всем им – свидетелям моего грандиозного провала, моего позора…

Позволив мне как следует разворошить комнату, Майк сгреб меня в охапку, встряхнул и крепко обнял.

Мой гребаный младший братец, та еще заноза в заднице.

– Стоп, достаточно, – прошептал он, хлопнув меня по спине. – Хватит, уймись.

Я зажмурился и задохнулся от горького удушающего всхлипа, а он усадил меня на пол и заверил, что все будет хорошо. Что мы обязательно с этим справимся и что эта гнусная нестерпимая боль рано или поздно утихнет.

И вот тогда, в ту самую минуту, я вдруг отчетливо осознал, что его ненависть ко мне никогда не была настоящей…

– Мистер Эддингтон?

Я разворачиваюсь в кресле и вопросительно гляжу на вошедшего в кабинет Тони.

– Что там? Говори.

– Порядок, сэр, – хладнокровно отвечает он, вручив мне свой сотовый.

Выхватываю у него трубку и встаю.

– Да, Хэнк!

– Готово, – коротко сообщает лейтенант Уокер и по совместительству мой старинный друг, к которому я вчера обратился за помощью. – Осталось уточнить время и место встречи. Выезжаете по моей команде, только ты и Энтони, ясно?

– Ясно. Как там Майк?

– Пока неизвестно. Феррана притаился, но он в любом случае свяжется с тобой ближе к вечеру. О, и что бы ни случилось, Роб, соглашайся на все его условия. На любые, о’кей?

– О’кей, – я потираю висок и хмурюсь. – Уверен, что твои люди не подкачают? Повязать такого предприимчивого сукиного сына задача не из простых, знаешь ли…

– Чертовски. Но Маккей и его команда давно копают под этого подонка, и вот благодаря тебе им подвернулась уникальная возможность сцапать его с поличным. Это их шанс, Роберт. Они его не упустят.

– Что ж, я надеюсь, – рассеянно буркаю я, уповая на силы вселенной. – Ладно, спасибо тебе, старик. Я правда очень признателен…