И вместо того, чтобы залить в июле 1917 года улицы Питера кровью тысяч жертв — как это было в июне 1848 года в Париже, всё ограничилось относительно небольшим числом погибших.

Тех, кого массово расстреливали из пулемётов — как на углу Садовой и Невского, как бы и не заметили. Зато похороны в субботу 15 июля в Петрограде семерых погибших при подавлении демонстрации казаков были обставлены властями с отвратительной помпой. Очень, к слову, напоминающей ту, с которой хоронили три «жертвы тоталитаризма» в Москве в августе 1991 года после успешного заговора против народа уже советской Элиты.

Первая полумиллионная демонстрация в июне 1917 года Элиту напугала. А при этом массовая демонстрация заставила кое-кого и в ЦИК Советов призадуматься — соглашатели могли быстро утратить влияние в массах. И министры-«социалисты» выдвинули основы коалиционной платформы — достаточно «левые». В том числе предлагалось произвести официальный роспуск царской Государственной думы и царского Государственного Совета и немедленно провозгласить республику — на чём настаивал Ленин.

Князь Львов всего этого принять «не может». 7 июля он демонстративно подаёт в отставку с поста министра-председателя, уступая место Керенскому, которого пресса «пиарит» как «спасителя революции».

Керенскому надо «держать марку», подтверждая этот имидж, и 8 июля кабинет министров передаёт в печать отвергнутую Львовым Декларацию принципов Временного правительства с программой его деятельности.

В ней было обещано (sic!!!):

— добиться в течение августа созыва союзнической конференции с целью выработки подробных предложений о заключении мира (!!) на основе компромисса;

— провести выборы в Учредительное собрание не позднее 17 (30) сентября 1917 года;

— обеспечить скорейшее введение городского и земского самоуправления;

— уничтожить сословия и упразднить гражданские чины и ордена;

— выработать план (!!) общей организации народного хозяйства и борьбы с хозяйственной разрухой;

— немедленно принять трудовое законодательство, включающее законы о 8-часовом рабочем дне, охране труда и социальном страховании;

— подготовить для Учредительного собрания проект земельной реформы по передаче всей земли (!!) в руки крестьянства…

(Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петрограде. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989, с. 48; а также В. И. Ленин, ПСС, т. 34, прим. 43 на с. 470.)

Несмотря на отсутствие пунктов о Думе, Госсовете и провозглашении республики, программа была впечатляющей — в случае её не только декларирования, но и выполнения.

Однако надо ли много говорить, что ничего из этой Декларации выполнено «временными» не было. Во второе коалиционное правительство пришли кадеты, и все проекты были похерены.

Так что Ленин 1 марта 1920 года, выступая на I Всероссийском съезде трудовых казаков, имел все основания сказать:

— Эсеры и меньшевики проделали опыт, нельзя ли обойтись с капиталистами по-мирному и перейти к социальной реформе… Они забыли, что господа капиталисты есть капиталисты и что их можно только победить. Они говорят, что большевики залили страну кровью в гражданской войне. Но разве вы, господа эсеры и меньшевики, не имели 8 месяцев для вашего опыта?..

Эти слова Ленина были не убиенным оппонентами и убийственным для его оппонентов доводом, и он продолжал:

— Разве с февраля до октября 1917 года вы не были у власти вместе с Керенским, когда вам помогали все кадеты, вся Антанта, все самые богатые страны мира? Тогда вашей программой было социальное преобразование без гражданской войны. Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу? Почему вы этого не сделали? Потому что ваша программа была пустой программой, была вздорным мечтанием. Потому что нельзя сговориться с капиталистами и мирно их себе подчинить, особенно после четырёхлетней империалистической войны…

(В. И. Ленин. ПСС, т. 40, с. 178–179.)

ЛЕНИН говорил это после краха третьего заговора Элиты, представлявшего собой иностранную интервенцию, но уже первый заговор Элиты в июле 1917 года мог быть сорван, если бы эсеро-меньшевистский ЦИК Съезда Советов и эсеро-меньшевистский Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов не заняли бы позицию соглашательства с Элитой, а хотя бы в июне 1917 года приняли бы и программу Ленина и руководство Ленина!

Да ладно — руководство Ленина! Это был бы оптимальный вариант, но для недопущения прогрессирующей разрухи и Гражданской войны было бы достаточно реализовать «керенскую» Декларацию от 8 июля и к началу осени 1917 года дать конституционную Российскую республику на базе принципов этой же «керенской» Декларации от 8 июля.

И не было бы необходимости в акции типа Октябрьской революции, не было бы Гражданской войны…

А что было бы?

Была бы выбирающаяся из кризиса Российская республика, с трибуны парламента которой Ленин — легальный руководитель крупной фракции большевиков боролся бы за усиление и расширение социальных реформ и за победу своей партии на очередных выборах…

Ничего этого имущей Элите нужно не было, а слепота народа и предательство «вождей» способствовали сползанию России в чисто технологическую, инфраструктурную катастрофу, которая не могла не потянуть за собой и социальную катастрофу.

В результате стали возможны второй заговор Элиты, третий заговор, и именно это залило Россию кровью — классовая слепота миллионов, классовое ренегатство эсеров и меньшевиков и классовая жадность Элиты.

Ещё накануне Июля 1917 года Ленин статью «Куда привели революцию эсеры и меньшевики?» (ПСС, т. 32, с. 370–372) начал с ответа на вопрос, выставленный в заголовке: «Они привели её к подчинению империалистам».

Собственно, то, чем был Июль 1917 года для Элиты, не очень-то ей скрывалось в реальном масштабе времени! Так, князь Львов в прощальной беседе с журналистами, аккредитованными при Временном правительстве, бухнул прямо: «Особенно укрепляют мой оптимизм события последних дней внутри страны. Наш «глубокий прорыв» на фронте Ленина имеет, по моему убеждению, несравненно большее значение для России, чем прорыв немцев на нашем Юго-Западном фронте».

Вообще-то этими словами князь убедительно доказал, что он не политик, а дурак — умные люди всё такое держат себе на уме. Но если это было не признание заговора Элиты, то что надо считать заговором?

Ленин в статье с насмешливым названием «Благодарность князю Г. Е. Львову», опубликованной 19 июля (1 августа) 1917 года в газете кронштадтских большевиков «Пролетарское дело», привёл слова Львова и расставил все точки над «i»:

«Как же не быть благодарным князю за эту трезвость в оценке классовой борьбы?

…Два врага, два неприятельских стана, один прорвал фронт другого — такова правильная философия истории князя Львова. Он прав, что снизывает со счетов третий стан, мелкую буржуазию, эсеров и меньшевиков. Этот третий стан кажется большим, на деле он — ничего самостоятельно решать не может…