Внутренняя классовая борьба даже во время войны гораздо важнее, чем борьба с внешним врагом — какой только дикой брани не изрыгали на большевиков представители крупной и мелкой буржуазии за признание этой истины! Как только не зарекались от неё бесчисленные любители широковещательных фраз о единстве, революционной демократии и пр. и т. п.!

А когда дошло до серьёзного, решающего момента, князь Львов сразу и целиком признал эту истину, провозгласив открыто, что «победа» над классовым врагом внутри страны важнее, чем положение на фронте борьбы с внешним врагом. Бесспорная истина. Полезная истина. Рабочие будут очень благодарны князю Львову за её признание, за её напоминание, за её распространение».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, 18–20.)

Дурацкие откровения Львова в видах уже ближайшего будущего действительно были очень полезны для прочистки рабочих мозгов.

В том же, что и Львов, направлении и так же, как и Львов, сами того не желая, ориентировали рабочую массу «деятели» соглашательского ЦИКа. Они сами толкали народ к Ленину, но уже не столько словами, сколько делами, а точнее — их отсутствием.

В начале июля 1917 года Ленин написал для «Правды» статью «Вся власть Советам!». Теперь же лозунг «Вся власть Советам!» приходилось временно снять, поскольку Советам, которыми руководили меньшевики и эсеры, власть была не нужна. Они её боялись, как чёрт ладана!

И всё ещё в русской революции оказывалось впереди…

ЛЕНИН же с 10 (23) июля по 8 (21) августа жил на чердаке сарая Н. А. Емельянова в рабочем посёлке и писал свои первые послеиюльские статьи.

Редакция «Правды» была разгромлена, однако выход нашёлся. С апреля 1917 года группа меньшевиков-интернационалистов и литераторов, включая Горького, начала издавать в Питере ежедневную газету «Новая жизнь» (она просуществовала до июля 1918 года). Собственно, если иметь в виду название, то можно было бы говорить о возобновлении издания «Новой жизни» 1905–1906 годов, но… Но тогда это была боевая ленинская газета, теперь же…

Теперь же газета была не боевой, однако за неимением гербовой пишут и на простой… И хотя Ленин к чисто интеллигентской ипостаси безнадёжно отстающей от жизни горьковской «Новой жизни» относился скептически-насмешливо, называя ново-жизненцев «якобы-интернационалистами» и «тоже-марксистами», 11 (24) июля 1917 года ему пришлось «обратиться к гостеприимству» новожизненцев, дабы опубликовать там письмо, в котором, в частности, говорилось:

«Газеты известного рода повели бешеную травлю против нас, обвиняя в шпионстве или в сношениях с вражеским правительством.

С каким неслыханным легкомыслием… ведётся эта травля, показывают следующие простые факты.

«Живое слово» сначала напечатало, что Ленин — шпион, а потом, под видом не меняющей дело «поправки» заявило, что в шпионстве он не обвиняется! Сначала выдвигают показания Ермоленки (прапорщик-провокатор. — С.К.), потом вынуждены признать, что прямо неловко и стыдно в подобных показаниях подобного человека видеть довод…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 6–7.)

Ленин приводил ещё ряд доводов и замечал: «И всё это — при участии или даже по инициативе Алексинского, не допущенного в Совет, признанного, иначе говоря, заведомым клеветником!! Неужели можно не понять, что такой путь против нас есть юридическое убийство из-за угла?..»

Потом статьи «с чердака» пошли одна за другой, из которых особый интерес представляет статья «Начало бонапартизма», опубликованная 29 июля 1917 года в газете «Рабочий и солдат».

«Самая большая, самая роковая ошибка, — писал Ленин, — которую могли бы теперь, после образования министерства Керенского, Некрасова, Авксентьева и Кº, сделать марксисты, состояла бы в принятии слова за дело, обманчивой внешности за сущность…

Предоставим это занятие меньшевикам и эсерам, которые играют уже прямо-таки роль шутов гороховых около бонапартиста Керенского. В самом деле, разве это не шутовство, когда Керенский, явно под диктовку кадетов, составляет нечто вроде негласной директории из себя, Некрасова, Терещенко и Савинкова, умалчивает и об Учредительном собрании и вообще о Декларации 8 июля, провозглашает в обращении к населению священное единение между классами, заключает на никому не известных условиях соглашение с поставившим наглейший ультиматум Корниловым, продолжает политику скандально-возмутительных арестов, а Черновы, Авксентьевы (министр внутренних дел, эсер. — С.К.) и Церетели занимаются фразёрством и позёрством… Церетели и Дан проводят в Центральном Исполнительном Комитете Советов пустейшие, начинённые бессодержательнейшими фразами резолюции, напоминающие худшие времена бессилия кадетской первой Думы перед лицом царизма».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 48–49.)

Это была не только точная оценка российской ситуации в тогдашнем реальном масштабе времени. Эти слова, как и те, что будут приведены ниже, сказаны — весьма вероятно — и о нашем будущем, поскольку в буржуазной «России» нет и не может быть подлинной стабилизации. Ведь замени в нижеприводимой оценке Керенского на Путина и получишь вполне возможную в РФ через пару лет ситуацию:

«Министерство Керенского, — несомненно есть министерство первых шагов бонапартизма.

Перед нами налицо основной исторический признак бонапартизма: лавирование опирающейся на военщину (на худшие элементы войска) государственной власти между двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 49.)

Пока что враждебность, несочетаемость интересов основной массы населения Российской Федерации и интересов чиновно-собственнической «Элиты» не осознаёт в РФ на массовом уровне почти никто. Но это не означает, что антагонизма интересов нет, он есть. А значит, есть и угроза ельциноидного бонапартизма.

Вернёмся, впрочем, к ленинскому тексту:

«…Однако признать неизбежность бонапартизма вовсе не значит забыть неизбежность его краха.

Если мы скажем только то, что в России наблюдается временное торжество контрреволюции, это будет отпиской…

Россия с замечательной быстротой пережила целую эпоху, когда большинство народа доверилось мелкобуржуазным партиям эсеров и меньшевиков. И теперь уже начинается жестокая расплата большинства трудящихся масс за эту доверчивость.

Все признаки указывают на то, что ход событий продолжает идти самым ускоренным темпом, и страна приближается к следующей эпохе, когда большинство трудящихся вынуждено будет доверить свою судьбу революционному пролетариату…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 34, с. 50, 51–52.)

В столице вовсю распинались о «победах революции и дела свободы», а Ленин предупреждал, что «дело свободы» скоро могут предать в руки новых военно-полевых судов.

В особняках промышленников обсуждались планы подавления революции, а Ленин предвещал скорую власть революционного пролетариата.