— Почему ты так грустно? — тихо сказала Ольга.

— Да ничего веселого нет, Ольга. Кто мы есть, а? Кто ответит? Нарушившие памятку красноармейца. Так? Русские в плен не сдаются, — ответил Алексей. — А мы все?

— Это ты брось. Попали, так попали. И здесь воюем. Шапирограф достали? Будем листовки печатать. Динамит достанем — рванем так, что небу жарко будет. Как у вас приемник, тянет? — спросил он у вошедшей Анны. Та кивнула утвердительно.

В это время раздался звонок. Народ поспешил в прихожую. Приехали старики Елены. В комнате остались Ольга, Иван, Кириллыч, Федор.

— Послушай, Иван, — начала Ольга, — ты все можешь и знаешь.

— Все только боженька на небе знает, да черти в аду. Что я могу знать? Как скрыться от ищеек ихних, да где безопасно ночь провести. Бегаю с места на место как заяц, — ответил тот.

— Брось, не темни. С партизанами ты знаком? — вмешался Федор.

— Ты даешь, Федя! Какие такие знакомства? Я же у тебя на глазах все время, а партизаны вон где. Нет у меня прямых выходов на них. Так, через дружков окольных приветы идут туда-сюда. Побывать бы у них — другое дело. А так…

— Предположим, нам что-то передать надо. Сделаешь? — спросила Ольга.

— Ну как так сразу передать? Несерьезно, ребята. И что передать? — поинтересовался Иван.

— Конечно, не о свадьбе Лехи с Леной. Кое-что о немецких объектах, военных, для нашей авиации наводку на цели. Скажем так, — сформулировал Кириллыч.

— Это здорово! — воскликнул Иван. — Но надо подождать, ребята. Я собираюсь в те края, но где-то в следующем месяце. Тогда и решим, а?

— Ладно, — не сговариваясь ответили Ольга и Федор.

— Вы с Иваном, как два брата, — обращаясь к Федору, сказала Ольга. — Так быть похожими!

— Это все война, — сказал Кириллыч. — Все перемешала. Есть людские типы очень схожие, но живут в разных концах страны и никогда не встретятся. На войне, когда земля дыбом встала, то раз — и рядом очутились!

— Не поэтому, Кириллыч. Он, — кивнул Федор на Ивана, — с Белгородчины. Я — из-под Харькова. Одной землей вскормлены, поэтому и похожи.

— Вот благодаря войне рядом и оказались, — не сдавался Кириллыч.

— Пора, ребята, и честь знать. Пойдем, — встала Ольга.

— Да подождите, перекусим и пойдем. Я и не знаю, к кому в эту ночь попаду. Накормят ли? — заявил Иван.

Вошла Анна с тарелкой, на которой лежали хлеб, сыр, холодное мясо. Все заговорили разом, славя родителей невесты и их хозяйство.

Выйдя втроем, Ольга, Федор и Кириллыч остановились в проходном дворе чуть-чуть поболтать, прежде чем разбежаться по домам: Ольга — к Веронике и Густаву, Кириллыч — в казарму, Федор — дальше всех — в Яунмилгравис, где жил в доме старого рыбака, к которому его устроил Густав.

— Ну и как вам Иван? — спросил Кириллыч.

— Толковый мужик, осмотрительный, — сказала Ольга.

— Торопиться не любит, все обдумывает. Не треплив. Может, действительно в следующем месяце удастся связаться? — выложил Федя и хлопнул по плечу Кириллыча.

— Тише ты, а то от радости из штанов выпрыгнешь, — поморщился тот. — Чую, что все у нас с Ванькой получится. Дело он знает, провернет как надо.

— Пусть завтра Густав ко мне приедет, — сказал Федор.

— Хорошо, — ответила Ольга.

— И предупреждаю: ему придется, может быть, две ночи у меня пробыть. За одну не управимся.

— Ты уже к себе перенес? — спросила Ольга.

— Да. Все в сарае сложил. Ночью надо перевезти на этот чертов остров. Предупреди Густава, чтобы ничего с собой не тащил: ни сапог, в общем — ничего. Незаметней будет. А то после взрыва поиски пойдут, обратят внимание на приезжего в тот вечер рыбака. Мало ли что, — ответил Федя.

— А ты сам? — уточнила Ольга.

— Что я? Я уже, считай, там местный, примелькался. Густав же, как протопает через поселок, — всех ворон испугает. Его там не раз видели. Да еще с сапогами сорок седьмого размера на плече, — Федор старался предусмотреть, откуда может возникнуть опасность. А мне, наверно, надо будет оттуда сматываться. Ничего не попишешь.

— Взрывчатки не хватит? — спросил Кириллыч.

— Должно хватить, но окончательно Сергей определит завтра. Минер все-таки. Если не хватит, то мы с Густавом и с тобой махнем на тот склад в Межапарке. Докупим, — ответил Федор.

— За какие шиши, денег же больше нет, — Кириллыч вопросительно посмотрел на Ольгу.

— Шабас достал ящик шнапса, сойдет, — ответила Ольга.

— Но это же для свадьбы, — возразил Кириллыч.

— Для свадьбы есть пол-ящика. Обойдутся, — ответила Ольга.

— Когда поедем? — спросил Кириллыч.

— Если Серега скажет, что не хватает, то завтра вечером. Идет? — сказал Федор.

— Ладно, все ясно, разошлись, — объявила, подведя черту разговору Ольга. — Я завтра весь день сижу в конторе на телефоне. Если что, то звоните буду связывать вас друг с другом. До скорого! — она попрощалась, и подпольщики разошлись.

В намеченные Федором и Ольгой дни взрыв склада на островке Даудера в Яунмилгрависе организовать не удалось. Не так все было просто, казалось. Живя неподалеку от объекта, Федор ведал многое: и время выгрузки с барж горючего порядок складирования бочек и канистр, и путь, которому можно было безопасно подойти к островку, и место, куда сложить припасенный тол, и практическое отсутствие охраны склада, если не считать двух-трех солдат, не появлявшихся на береги ночью. Будто бы все выяснил Федор, бывший командир Красной Армии, а ныне находившийся бегах пленный, по-прежнему готовый к бою на любой позиции. Однако приехавший к Федору в тот вечер Сергей, в прошлом году еще офицер-минер а теперь выдававший себя за красноармейца, отпущенного из лагеря и работавшего в железнодорожной мастерской, забраковал план нападения. Он сказал обескураженным Федору и Густаву, что тола явно маловато, что не дело растягивать «представление» на два дня, ибо в два раза повышается опасность обнаружения. Подошли — заложили — подожгли — уплыли — и с приветом. Стойте на берегу и смотрите как грохнет, — таково было его резюме. Пришлось вновь мотаться и выклянчивать тол по крохам. «Для глушения рыбы», — так объясняли солдатам вермахта свои просьбы Кириллыч и Ольга. После очередной добычи взрывчатки, Ольга привозила солдатам по несколько рыбин, которые доставал Густав у знакомых рыбаков. Все были довольны.

Взрыв прогремел на две недели позже после срока намеченного в тот раз в подворотне дома Елены. 27 августа 1943 года тысячи канистр и бочек с бензином взорвались и полетели высоко над землей и водой. Горящая масса шлепнулась в реку, а пламя продолжало бушевать на поверхности воды. Для того чтобы прогорело полторы тысячи тонн горючего, так необходимого немецким танкам, ходившим на дорогом бензине в отличие от наших «тридцатьчетверок», кормившихся соляркой, потребовалось три дня и две ночи.