что оказался этот демон в Нинкином теле заперт, как в тюрьме. Дарья так сделала, с согласия Нинкиного, конечно, иначе девочку было не спасти.

– А мужик? – спросила Даша, сидящая весь рассказ с раскрытым ртом.

– А что мужик, похоронили его по человечески, как родственника вашего, вон он на кладбище лежит, Иванов Иван Иванович.

– А что мать Анюткина?

– Ничего. Оклемалась после родов, да и смылась. Она, оказывается, ни дня не проучилась в институте, она даже туда и не поступила. Нинка деньги хорошие ей присылала, было на что погулять. Три года от неё ни слуху, ни духу не было. Мы уже думали, померла где, да закопали как собаку, а она опять объявилась. Остепенилась, вроде, человеком стала, замуж в соседней деревне вышла за прижимистого мужика, дом построила, хозяйство завела, а с матерью как с чужой общалась. Аньку к себе забрала, но как только тепло наступало, привозила её к Нинке и забирала только тогда, когда белые мухи летать начинали.

– И что, так и сидел все эти годы демон в бабе Нине?

– А как же, сидел, как миленький. Нинка-то кажный год на неделю в монастырь уходила, когда у неё глаза шибко краснеть начинали, да и Дарья ему спуску не давала. А потом случилось, что случилось.

– А что случилось-то? Лично я не поняла.

– Как это ты не поняла, а кто молнией демона приголубил?

– Я? – чуть ли не закричала Даша, – да я его в глаза не видела.

– Ну, видела – не видела, это вопрос семнадцатый, а факт остаётся фактом. Как только демон вырвался на свободу и полетел в сторону Таньки, ты его долбанула так, что от него даже дымка не осталася.

Девушка покосилась на домового:

– Ох, и горазд ты, брат, заливать. Ничего подобного я не видела и не делала.

– Не хочешь верить, и не верь, – обиделся домовой, – а я тебе чистую правду говорю. Мирошка это всё собственными глазами видел.

– Мирошка твой сказочник, – хотела сказать Даша домовому, но решила дело до драки не доводить, потому что ещё не знала, кто окажется победителем и миролюбиво спросила своего собеседника, – Додо, а что же теперь будет с Мирошкой?

– А ничего с ним не будет. Дом живой под хозяйским приглядом остаётся, чего ему жаловаться-то. А то, что они из бабкиного дома летник собрались делать, так это и вовсе неважно.

Даша посидела немного, молча, что-то в рассказе домового зацепило её за живое, ей казалось, что между тем, давним происшествием и делами нынешними есть какая-то связь, но какая, никак не могла понять. Она начала в голове прокручивать рассказ с самого начала, и как только дошло дело до мужика, она подпрыгнула. Точно, мужик!

– Додо, миленький, скажи, а того мужика, ну, которого похоронили, ты потом никогда не видел?

– А ты откуда знаешь? – спросил домовой, хитро поглядывая на девушку.

– Да уж больно он по описанию на нашего молчаливого гостя похож.

– А это он и есть. Надоел, хуже пареной репки. Ходит и ходит, ходит и ходит. Говорю ему, иди отсюдава, а он опять прётся.

– Так он же теперь людей предупреждает о грядущих неприятностях, разве ты не понял?

– Может быть да, а может быть нет, – хитро прищурившись, ответил он, – видать, мало ли какое наказание настигло его на том свете.

Мирный разговор, вдруг прервал какой-то грохот во дворе.

– Ой, чёй-то? – спросил домовой и в секунду исчез со стула.

Даша привстала со стула и попыталась вглядеться в темноту во дворе, но ничего видно не было, тогда она встала и пошла к двери. В это время, перед дверью появился домовой и перегородил дорогу.

– Не пущу, – заверещал он, – нечего тебе там делать.

– Что? – спросила Даша, – кто там?

– Там этот… с ружжом.

– Ты чего, что со мной случится, я же бессмертная. Мне это мужик на поляне сказал.

– Ты бессмертная до тех пор, пока тебя не убьют, – рявкнул домовой, – а ружжо для убийства самая подходящая вещь.

В курятнике всполошились куры.

– Чего он в курятник-то полез? – удивилась Даша.

– Да плевать ему на кур, – махнул рукой домовой, – он там пакостит, чтоб тебя из дома выманить. Что делать будем?

Даша выключила свет и замерла прислушиваясь. Незваный гость что-то пинал по двору.

– Ну, дурак же, конченый дурак, – подумала Даша, – разве так мстят?

Она подошла к окну в кухне, глаза уже привыкли к темноте, и девушка увидела, как старый знакомый вытаптывает грядку с морковью. Такого вандализма она стерпеть не смогла, и резко распахнув окно, махнула рукой, как царевна-Лебедь в мультике. Гостя приподняло и откинуло за забор. Там раздался громкий шлепок тела об утоптанную веками дорогу, хруст костей и стон.

– Поломала, – констатировал домовой.

– Есть маленько, – ответила ликующе девушка.

– Ну, ты это… Сильно-то не шали, чай, поди, живая душа.

– Он мою морковку топтал, – ответила с возмущением Даша.

Она, тихонько приоткрыв дверь, высунула голову в щель и огляделась. Никого не заметив рядом, Даша на цыпочках побежала к калитке. Открывать её не стала, а просто выглянула поверх забора. На дороге пытался встать на четвереньки ее старый знакомый, но девушке было не до него. Даша пыталась разглядеть, куда отлетело ружьё, но никак не могла найти его.

– Ты ружьё видишь? – шепотом спросила девушка домового, который следовал за ней по пятам.

– Да вон же, за пояс заткнуто, – ответил Додо, показывая на маленький предмет, чернеющий на фоне белой рубашки.

– Тьфу, балда, это пистолет, а не ружьё.

Даша протянула руку и мысленно представила, как этот кусок металла притягивается к руке и он, без всякого сопротивления выскользнул из-под ремня и полетел прямо в руки девушки.

– Во, видал, что могу, – с восторгом сказала Даша, тыча пистолетом домовому в лицо.

– Молодец, – ответил Додо, аккуратно отводя оружие от лица, – только не шали понапрасну, не шали.

Девушка сунула в карман пистолет и скомандовала домовому:

– А ну, тащи веревку.

Додо заметался по двору и вернулся с пустыми руками:

– Нету.

– Чего нету?

– Веревки у нас в дому нету, только бельевая.

– Тащи бельевую.

– Не могу.

– Почему? – Даша уже начала раздражаться.

– Так, сейчас мы его свяжем, а он грязный и в крови весь, веревку измажет, а на чем тогда белье сушить?

– О, Господи! Додо, тащи, я тебе потом новую куплю, даже две.

– Ну, это совсем другое дело, – оживился он и начал шустро снимать веревку со столбов.

Даша, не спуская глаз с гостя, протянула руку к Додо. Но вместо чего-то мягкого и теплого, в её руку вложили что-то холодное и