Белок мутным облачком плавал в воде, и ее мама, взяв стакан усталой рукой, держала его на весу, поворачивая туда-сюда. Мерси услышала, как мама проговорила вполголоса какую-то фразу и поставила стакан на рубцеватую доску, лежавшую на двух табуретах и заменявшую стол.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил женский голос.

Мерси суетилась у очага, длинным железным крюком передвигая небольшой котелок чуть дальше от пламени. Ей дозволялось присутствовать, когда мама принимала посетителей, но она должна была молчать и не вмешиваться. Железный крюк загромыхал, ударяясь о кирпичи очага, вверх и в стороны полетели искры — Мерси шуровала поленья. Она стояла спиной к комнате, но все равно почувствовала на себе мамин неодобрительный взгляд. Обернувшись, встретилась глазами с Деливеренс, молча смотревшей на нее. Мерси, надувшись в ответ, снова занялась бобовой похлебкой, кипевшей над огнем. И что мама нашла в этой Мэри Сибли? Зачем она ей помогает? Сплетница каких поискать! Вот когда она сама возьмется за дело, тут уж никакой Мэри Сибли! Это точно.

Деливеренс Дейн вздохнула.

— Я ничего не могу сказать, Мэри. Не выходит гадание.

Молодая женщина, сидевшая за столом, стиснула пальцами платочек.

— Ну Ливви! Посмотри еще разок! Девочки больны вот уже третью неделю. Давай еще одно разобьем.

Она полезла в корзину, стоявшую около нее, и достала пестрое яичко. Деливеренс не взяла его.

— Ты уверена, что они со двора Пэрриса? — спросила она, в упор глядя на достопочтенную Сибли.

— Мне так сказали, — ответила та, отводя глаза.

— Как они оказались у тебя? — устало спросила Деливеренс. — Неужели преподобный Пэррис согласится, чтобы на них гадали?

— Ты не видела его Бетти, — прошептала Мэри. Ее глаза бегали из стороны в сторону. — Она что-то бессвязно лопочет, у нее ужасные припадки, и у их служанки Абигайль Уильямс тоже. У преподобного даже нет времени на скотный двор, он все дни молится.

— Тогда с Божьей помощью девочки скоро поправятся, — сказала Деливеренс, поднимаясь. — Мерси, как там похлебка? — спросила она, подходя к очагу. Взяв тряпку, приподняла крышку котелка и принюхалась. В этот момент порыв холодного ветра спустился по трубе и закружил пепел вокруг ног. Мерси и Деливеренс отскочили, спешно отряхивая юбки, чтобы не загорелись.

— Ливви! — сквозь суматоху воскликнула Мэри Сибли, вставая и опираясь ладонями о стол. — Он попросил приехать Уильяма Григгса!

— Да? — равнодушно отозвалась Деливеренс. — Говорят, он хороший лекарь, мистер Григгс.

Быстро обойдя стол, Мэри уперла руки в боки и встала вплотную к Деливеренс, так что Мерси чувствовала ее горячее дыхание.

— И мистер Григгс говорит, что здесь не обошлось без злого умысла! — сжав зубы, прошипела Мэри. — Так что, посмотрим снова?

Она протянула яйцо, но Деливеренс отвернулась. Мерси переводила взгляд с Мэри на маму и обратно. Мама никогда так себя не вела.

— Я ничего не вижу, достопочтенная Сибли. Быть может, дьявол заслонил мне глаза, — сказала Деливеренс. Она посмотрела на Мэри, которая сверкала глазами от злости. — Мы должны положиться на Господа, — сказала Деливеренс, складывая руки на груди. — Да снизойдет его благодать на девочек, и да выздоровеют они. Думаю, скоро все это закончится.

Мэри в досаде топнула ногой, Мерси посторонилась, прижавшись к стенке, и соседка вихрем пронеслась мимо нее к двери. Деливеренс спокойно смотрела ей вслед. У выхода Мэри Сибли обернулась, комкая в руках край тяжелой шерстяной накидки.

— Девочки околдованы! Это так же верно, как и то, что я здесь стою! — воскликнула она. — Если ты не можешь им помочь, я приготовлю пирог сама. Не так уж и мудрено!

Шмыгнув носом, она завязала накидку под подбородком и вышла навстречу морозу, хлопнув дверью. Залетевшие с порывом ветра в дом снежинки завертелись в вихре и медленно опустились на пол.

Деливеренс вернулась к трехногому стулу на другом конце стола и села, опустив голову на руки. Пальцы забарабанили по затылку.

Мерси сделала вид, что пробует похлебку и проверяет, испеклась ли буханка в кирпичной нише у очага, но мыслями была с матерью. Она ждала.

Деливеренс вздохнула и, облокотившись о стол, потерла руками виски. Мерси украдкой взглянула на нее — глаза Деливеренс были закрыты.

— Как будто ее пирог хоть сколько-то поможет… — произнесла с закрытыми глазами Деливеренс, ни к кому не обращаясь.

Мерси повесила железный крюк рядом с другой утварью у очага и села за стол. Подтащив к себе миску с желтками, стала взбивать крем. Под столом ее нога наткнулась на что-то мягкое и пушистое, заворчавшее при прикосновении. Уже несколько зим подряд Пес спал под кухонным столом, почти невидимый в темноте.

Некоторое время они сидели молча. Мерси взбивала деревянной лопаткой желтки, добавив к ним ложку патоки. Наконец она решилась заговорить:

— Мама, почему ты сказала Мэри Сибли, что ничего не видишь? Ведь ты всегда все видела в воде с яйцом.

Деливеренс открыла глаза и взглянула на дочь. Когда мама смотрела на нее вот так, Мерси казалось, что та видит ее насквозь — как белок яйца, расплывшийся в воде. Она отвела глаза, но Деливеренс продолжала смотреть на нее.

— Давно не стирали? — спросила Деливеренс, проведя рукой по воротничку дочкиной холщовой рубашки. — У меня в сундуке есть старенькая, завтра просушим.

Мерси отложила ложку и повернулась к Деливеренс. За последний год она переросла маму, но по-прежнему не считалась хозяйкой, хотя дом был почти полностью на ней.

— Мама, почему? — не отставала Мерси. — Я заставлю тебя сказать!

— Да что ты? — воскликнула Деливеренс с грустной улыбкой. — И что же ты заставишь меня сказать, Мерси Дейн?

Она встала и, подойдя к окну, соскребла намерзший иней. У окна было холоднее, и дыхание Деливеренс превращалось в пар, который снова оседал на стекле.

— Надо было сказать, что девочки притворяются? — холодно спросила она. — Что они вызвали дьявола, дабы внести разнообразие в свою невеселую жизнь? Тогда мне придется назвать дочь пастора лгуньей, а потом отвечать за клевету, если окажусь неправа. Или, — она повернулась к Мерси, сложив руки на груди, — я должна была сказать, что Мэри Сибли права и девочки околдованы? Что тогда?

Она подошла к Мерси и стала перебирать пальцами прядь ее волос, лежащую на плече.

— Как думаешь, на кого укажут люди? — спросила она смягчившимся голосом. — Разве они вспомнят про выздоровевших телят, про найденное имущество, про вовремя посаженные овощи и про собственные вылеченные болячки? Они забудут все, лишь бы скорее свалить на кого-нибудь всю вину.

— Но мама… — прошептала Мерси, и в ее синих глазах отразился огонь очага. — Ведь ложь — это грех.

Деливеренс улыбнулась угловатой прыщавой девочке, сидящей перед ней на стуле.